Леонид Ляшенко - Александр I. Самодержавный республиканец

По словам Ф. В. Булгарина, мир привел в отчаяние русских патриотов. «Наше наружное самолюбие, — писал он, — было тронуто, и война с Англией не могла возбудить энтузиазма, не представляя никаких польз и видов, лишая нас выгод торговли» {214} 214 Цит. по: Там же. С. 66. . Уязвленное национальное самолюбие вкупе с недовольством от прекращения торговли с Англией привели к тому, что вскоре после Тильзита начались разговоры о возможности нового дворцового переворота с целью отстранения императора и возведения на престол Марии Федоровны или Екатерины Павловны.

Эти слухи вряд ли имели под собой какую-то реальную почву. Дело в том, что в глазах своевольной гвардии именно Александр Павлович был законным, по завещанию Екатерины II, наследником российского престола, который только по недоразумению достался его отцу. Они, не раздумывая, подняли руку на Павла, чтобы передать трон внуку обожаемой императрицы. На Александра гвардия могла обижаться, ворчать, поучать его, но убить или отстранить — никогда! Однако мать и сестра монарха, не понимая этого, начали настолько активно интриговать против него, что вызвали негодование даже супруги императора Елизаветы Алексеевны. Та писала матери: «Императрица, которая как мать должна была поддерживать, отстаивать интересы сына, непоследовательно и в силу своего эгоизма… с успехом стала походить на лидера фронды… Не могу Вам передать, как сильно меня это возмущает» {215} 215 Цит. по: Николай Михайлович, вел. кн. Императрица Елизавета Алексеевна… Т. 2. С. 256. . Кстати, Александр, несмотря на неизменно почтительное отношение к матери, на всякий случай установил тайное наблюдение за ее перепиской.

Тема же необходимых перемен на престоле в частных беседах и даже общественных местах, судя по донесениям полиции, действительно поднималась достаточно активно. Говорили, что мужская линия династии доказала свою несостоятельность, что поскольку императрица-мать и императрица Елизавета Алексеевна не обладают необходимыми монарху качествами, на престол следует возвести Екатерину Павловну. Дошло до того, что русский посланник в Лондоне сообщал в секретной депеше, что министр иностранных дел (государственный секретарь) Британии лорд Джордж Каннинг говорил ему о перехваченном частном письме из Петербурга, в котором речь шла о заговоре, составленном против правительства.

В самом же Петербурге, как и в Москве, по рукам ходил сатирический листок, появление которого было вызвано, конечно, не только Тильзитом, но совпадение этих событий весьма показательно.

Осуждавшие позицию монарха не понимали того, что точно прочувствовал Ф. Ф. Вигель: «Наступил… период царствования императора Александра, когда всё изменилось в нем и вокруг него, когда он должен был разорвать прежние союзы, удалить от себя прежних любимцев, когда, насильно влекомый Наполеоном, должен был казаться идущим с ним рука об руку, когда притворство сделалось для него необходимостью и спасением» {217} 217 Вигель Ф. Ф. Указ. соч. С. 208. . Новые встречи российского и французского императоров были неизбежны, очередная была назначена в Эрфурте. Известие об этом вызвало в Петербурге новую волну возмущения. Мария Федоровна заклинала сына: «Вы потеряете Вашу империю и Вашу семью; еще есть время, послушайтесь голоса чести, просьб и молений Вашей матери!.. Остановитесь, мое дитя…» {218} 218 Цит. по: Валлотон А. Указ. соч. С. 197.

Несмотря на недовольство матери и протесты общества, Александр в сентябре 1808 года прибыл в Эрфурт. Новая встреча с Наполеоном заметно отличалась от парадно-показательного свидания в Тильзите и носила напряженный, порой взрывной характер. Дошло до того, что однажды Наполеон, потеряв терпение, бросил на пол шляпу и начал топтать ее ногами. Александр сказал с легкой улыбкой: «Вы вспыльчивы, я упрям. Со мною ничего нельзя поделать при помощи гнева. Будем говорить и рассуждать, или же я ухожу». В результате Эрфуртская конвенция лишь подтвердила союз, заключенный в Тильзите. Франция признала права России на Финляндию и Дунайские княжества, правда, оговорила, что Стамбул должен добровольно передать эти княжества Петербургу. Несмотря на все старания, Наполеону так и не удалось втянуть Россию в войну против Австрии и тем более в столкновение с Англией; однако и Александр не сумел добиться вывода французских войск из Польши и Пруссии.

После Эрфурта из-за распространения массы слухов, в том числе и самых вздорных, Сперанский по распоряжению Александра I написал текст указа «О составе статей для напечатания в газетах». В нем говорилось:

«1) Составление этих статей, для связи и единообразия, поручается одному лицу — статс-секретарю Сперанскому.

2) Министры по наблюдению случаев и происшествий и по соображению их будут доставлять к Сперанскому записки, означая в них кратко «разум» статей и где нужно прилагая выписки из самых бумаг.

3) Статс-секретарь, составив надлежащие проекты, будет представлять их на высочайшее усмотрение и по утверждении отправлять для напечатания…» {219} 219 Цит. по. Дубровин Н. Ф. Указ. соч. С. 236.

Отвлечемся на время от перипетий русско-французского противостояния и попробуем оправдать название заголовка данного раздела, говорящего о борьбе России всё-таки на нескольких фронтах. В начале XIX века ей действительно пришлось принять участие в пяти войнах: с Англией (1807–1812), в процессе которой в устье реки Тахо (по-португальски Тежу) была пленена эскадра адмирала Сенявина; с Австрией (1809) — в результате Россия получила округ в Восточной Галиции; с Персией (1804–1813), с Турцией (1806–1812) и со Швецией (1808–1809). Войны с Англией (если иметь в виду активную фазу боевых действий) и с Австрией оказались настолько скоротечными, что их следовало бы отнести к разряду вялых полубоевых столкновений, не имевших никаких серьезных последствий. Война со Швецией носила более упорный характер и закончилась Фридрихсгамским миром (1809), по которому Россия получила Финляндию и Аландские острова на Балтике.