Александр Дзасохов - Как много событий вмещает жизнь

Однако в условиях холодной войны восприятия нашей страной новых форм организации общества и производства, позитивно зарекомендовавших себя на Западе, почти не происходило. Тому были и объективные, и субъективные причины, которых я не буду здесь касаться. Немалый ущерб наносила необоснованная вера в то, что пройдет еще немного времени и социализм победит в планетарном масштабе. Поэтому не случайно в СССР понятие «конвергенция» и фундаментальный социальный процесс, стоящий за ним, долгое время не воспринимались должным образом.

Широко известно, что в XX веке поиск оптимальных форм организации общества и государства во многих странах проходил под значительным влиянием опыта СССР. Достижения Советского Союза в обеспечении социальной справедливости были заразительными, постоянно выплескивались за границы страны. Проигнорировать эту тенденцию даже высокоразвитым государствам было непросто.

Ахиллесовой пятой нашей экономики было то, что изобретения, внедряемые в оборонной промышленности, в сфере космоса, чаще всего оставались тайной за семью печатями для гражданских технологий. Между советской оборонкой и гражданкой в годы холодной войны была воздвигнута хотя и не сплошная, но все же довольно труднопреодолимая преграда – отчасти по соображениям секретности, но в немалой степени и по идеологическим мотивам. Десятилетиями Советский Союз производил новейшие вооружения на одних предприятиях, а товары народного потребления – на других и по совершенно иным технологиям. Американцам удалось избежать столь жесткого разделения производства, и это способствовало упрочению их лидерства на мировых рынках высоких технологий. Признание теории конвергенции могло бы побудить лидеров СССР более внимательно отнестись к зарубежному опыту. Однако, по моим наблюдениям, даже члены Политбюро имели довольно смутное представление о возможностях реформирования советской оборонной промышленности. При этом некоторые даже не помышляли о том, чтобы узнать истинное положение дел. Такова была сила неписаных традиций и стереотипов мышления того времени.

Непомерные расходы на оборонку в сугубо мирных условиях дорого обходились нашему обществу. Народ запредельной ценой оплачивал гонку вооружений. Товарный дефицит в значительной степени являлся следствием такой политики. Причем в это же время по другую сторону от «реального социализма» буквально на глазах менялись к лучшему условия жизни миллионов людей труда, быстрыми темпами рос средний класс. Как ни парадоксально, это происходило и в странах, потерпевших поражение во Второй мировой войне (Германии, Японии, Италии и других).

На уже упомянутом заседании программной комиссии 16 января было решено сформировать творческие коллективы по подготовке разделов проекта нового документа, привлечь к работе научные учреждения, средства массовой информации. Партийным организациям и комитетам было предложено активно включаться в новое начинание.

Была образована рабочая группа для рассмотрения предложений по проекту. Ее возглавили заместитель Генерального секретаря Владимир Ивашко и главный редактор «Правды» Иван Фролов. Мне была поручена подготовка третьего раздела программы, который назывался «Перестройка: смысл и предназначение, итоги и противоречия». В рабочую группу вошли директор Института общественных наук профессор Ю.А. Красин, секретарь ЦК КПСС, заведующий Отделом ЦК КПСС по связям с общественно-политическими организациями В.А. Купцов, директор Института государства и права Академии наук СССР Б.Н. Топорнин, секретарь ЦК КПСС, заведующий Международным отделом ЦК КПСС В.М. Фалин и другие – всего 35 человек.

К подготовке разделов программы подошли основательно. Рабочие группы были созданы по каждому разделу. Их возглавили секретари ЦК КПСС Г.В. Семенова («Оценка пройденного пути»), В.М. Фалин («Социализм в контексте мировой цивилизации»), Е.С. Строев и О.Д. Бакланов («Выход из кризиса – первостепенная задача»), А.Н. Гиренко («Создание предпосылок для продвижения к гуманному, демократическому социализму»), О.С. Шенин («К новой партии»), В.А. Купцов («Многообразие интересов общества»).

Надо сказать, что необходимого согласия и координации в работе комиссии не было. Внутри ее постоянно шла, внешне не очень заметная, но, по сути, весьма жесткая борьба за определение ключевых положений стратегического развития. В какой-то период вторым человеком в комиссии после Горбачева, который курировал работу формально, постоянно отвлекаясь на другие дела, был Ивашко. Как бывший научный работник, преподаватель высшей школы, он подошел к порученному основательно. Однако потом он отошел от работы, и его заменял Фролов. Однако и его председательство продолжалось недолго. На заключительном этапе работы обязанности руководителя рабочей группы Горбачев возложил на меня. Я провел несколько заседаний, на которых обстоятельно обсуждались разделы, связанные с отношением партии к науке, образованию, ролью в обществе интеллигенции, вопросам парламентаризма, пониманию многопартийности в правовом государстве.

В аппарате ЦК работать над программой партии мне помогали заведующий идеологическим отделом, прекрасный историк и организатор А.Я. Дегтярев, руководитель группы консультантов Ю.И. Филиппов, известный ученый-историк В.Ф. Ли, мой помощник В.А. Червиченко, многие другие сотрудники.

На заседаниях комиссии давали о себе знать политическое противостояние, ожесточенная, хотя и сильно завуалированная полемика. Это было вполне естественно. Мы находились в самом начале неизведанного пути, когда любая неожиданная находка могла оказаться спасительным средством, возвращающим больного к жизни.

В многомиллионной партии, переходившей к широкой демократизации, и не могло быть полного совпадения взглядов. В те дни на Старую площадь поступали тысячи писем с мест. Люди стремились донести самое важное. Конечно, хотя бы прочесть все было невозможно. И все-таки наиболее интересные идеи в том или ином виде вошли в проект, обнародованный позднее для обсуждения.

Повторю, борьба не прекращалась ни на минуту. Так, обсуждение проекта программы партии вызвало острейшие дискуссии по вопросам о земельных отношениях и средствах массовой информации. На первом же совещании с главными редакторами партийных изданий я попросил их уделять особое внимание общепартийной дискуссии по проекту программы. И ни в коем случае не ставить при этом заслон для обсуждения альтернативных предложений. Дискуссия должна была стать своеобразным референдумом о том, какой быть партии, как ей действовать в новых условиях.