Николай Шараев - Пригорьевская операция

Потом мы узнали: гитлеровцы долго искали партизан. Собаки привели немцев к болоту, но у воды след потеряли. Решив, что отряд засел в болоте, каратели окружили его и целый день били из минометов и пулеметов. А мы в это время, подыскав нового проводника, двигались дальше. До нового района действий осталось несколько переходов, наш путь пересекали глубокая река Остёр, автомагистраль Москва — Брест и железная дорога Рославль — Минск.

На день остановились в красивом Гневковском лесу на берегу широкой извилистой реки.

Проводник, хотя и был старожилом, брода в этих местах не знал. Только к вечеру нашим разведчикам удалось найти мель.

Когда стемнело, благополучно перебрались на другой берег. Командир поторапливал. Надо было затемно перейти автомагистраль и железную дорогу.

К Варшавке подошли на рассвете. Кезиков приказал остановиться и стал советоваться с командирами: впереди была еще железная дорога, в четырех километрах — станция Понетовка. Переходить было рискованно, но командиры высказались за переход: скорее бы перевалить последнее препятствие! Сразу за шоссе начиналось болото с густым кустарником, соединяющееся с лесом. Пересечь железную дорогу в таком месте будет нетрудно…

Я хорошо знал эти места. Теперь можно было отпустить проводника, который, кстати сказать, выбился из сил за три дня пути — старику было далеко за семьдесят. Мы горячо поблагодарили нашего добровольного помощника и пожелали ему счастливого пути.

Начался переход автомагистрали. Широкое шоссе стрелой убегало вдаль.

лагополучно завершен трехнедельный изнурительный переход. Пройдены сотни километров по болотам и лесным тропам, позади остались две железные дороги и две шоссейные магистрали, десятки речек и речушек. Чего только не предпринимали фашисты, чтобы не выпустить ни одной живой души из Дорогобужского партизанского края! А мы прошли. Мы выполнили первую часть задания обкома: достигли Ворговского леса, в двадцати километрах южнее Рославля.

Первый лагерь лазовцев в новом районе действий раскинулся среди уцелевших от поруба вековых елей.

Неприветливо встретило нас новое место. Дни и ночи шел холодный не по-летнему дождь. Шалаши, наскоро сооруженные из еловых веток, напитались водой, как губка, каждая иголка хвои плакала мелкими слезинками. А когда ненадолго прекращался дождь и потягивал ветерок, на голову нам выливалось все, что задержали на себе кроны деревьев. Армейских плащ-палаток едва хватало для часовых и разведчиков. Промокшие до нитки, хмурые и злые, партизаны теснились у дымящих костров, пытаясь хоть немного просушиться и обогреться.

Дождь кончился только через пять суток. Ожил лес. Основательно обсушились люди. Снова зазвучал смех.

В полдень все собрались у штаба отряда. Аккуратно выбритый Кезиков сказал:

— Я собрал вас, чтобы подвести итоги перехода и поставить новые задачи. Командиры, доложите о состоянии своих подразделений.

Командиры батальонов Андрей Коновальчук и Георгий Чиберяк, начальник разведки Петр Шумаев доложили, что все партизаны здоровы, настроение боевое, оружие в порядке. Маловато только патронов.

— Значит, все готовы идти в бой, — подытожил Кезиков. — Это хорошо. Так и доложим на Большую землю.

— А разве наши кролики наладили свою технику? — ехидно спросил Безмельников.

— Не барахоль, Бронебойный! — резко оборвал командир. — Сейчас не время для шуток. Радисты Иван Чуприн и Степан Присуха знают свое дело. Связь с Большой землей у нас есть.

Лица партизан засияли: о нас знают, в беде не оставят.

— Теперь заживем! — не удержался Коновальчук. — Будут патроны, гранаты, махорочка!

— Подожди, Андрей, — мягко остановил его Кезиков. — Тихо, товарищи. Связь с Большой землей — великое дело. Мы являемся одной из боевых единиц Западного фронта и должны быть готовы к выполнению боевых заданий командования в любую минуту.

Командир проанализировал итоги перехода, высоко оценил мужество и выносливость бойцов, командиров, политработников, подчеркнул необходимость дальнейшей отработки действий на марше и в ночном бою.

— На наш отряд возложена большая задача, — заключил он. — Слово предоставляется комиссару.

Я рассказал, какое серьезное значение придает Центральный Комитет партии развитию партизанской борьбы. Подчеркнул, что вокруг нашего отряда надо создать крепкое боевое соединение, с тем чтобы парализовать работу рославльского железнодорожного узла, развернуть рельсовую войну, установить взаимодействие с брянскими партизанами, помешать оккупантам угонять в рабство советских людей и вывозить продовольствие.

— Эти задачи нам по плечу. Но предстоит здорово поработать, друзья, завоевать добрую боевую славу в народе, добиться, чтобы нас поддерживали в каждой деревне. Последнее время мы жили исключительно за счет помощи населения. Советские люди отдают партизанам все, что у них есть: последнюю буханку хлеба, одежду, обувь. А как они живут сами? Плохо, очень плохо. Их грабят оккупанты. В наших руках оружие, и мы обязаны защитить жителей. Но от их помощи продовольствием придется отказаться.

— А что будем есть? — спросил кто-то из партизан.

— Питаться и одеваться будем за счет врага.

Заканчивая выступление, я еще раз подчеркнул, что правильные взаимоотношения с населением и высокая личная дисциплина партизан во много крат увеличат наши силы, дадут нам сотни боевых помощников за пределами отряда.

— Начштаба, доложите оперативную обстановку, — приказал командир.

Данильченко сообщил, что Ворговский, или, как его еще называют, Мухинский, лес удобен для расположения отряда. В ближайших прилесных деревнях оккупантов нет. Много фашистов в Рославле, постоянно стоят гарнизоны в районных центрах Ершичи и Шумячи, на станции Понетовка и в рабочем поселке Ворга. Связь с поселком установлена, получены данные, что в гарнизоне до двухсот человек, часть из них восстанавливает стекольный завод. В лесу за рекой Вороница есть партизаны, с месяц назад они уничтожили до взвода гитлеровцев. С севера на юг и юго-запад лес пересекают дороги с мостами, большаками, за которыми постоянно наблюдают наши разведчики. По Хотимскому большаку движения почти нет, здесь появляются только гражданские. По Мглинскому ежедневно проходит несколько машин с фашистами.

— У кого есть вопросы к командованию? — спросил Кезиков, когда кончил докладывать начальник штаба.

— У меня, — сказал, поднимаясь, старший лейтенант Андропов. — Разрешите нам идти через линию фронта?

— Кому это вам?

— Группе десантников. Мы с Сухиным, Беловым, Винником, Поповым присоединились к отряду во время перехода, не скрывая своих намерений… Нам кажется, там принесем больше пользы…