Николай Шараев - Пригорьевская операция

В Глинковском райкоме я встретил секретаря обкома комсомола Винокурова. Он собирался к лазовцам, и наши пути совпали. Куковенков связался со штабом Глинковского полка 1-й партизанской дивизии. Там охотно взялись помочь нам проскочить опасную зону, создавшуюся по границам Дорогобужского партизанского края. Времени на подготовку потребовалось немного. На исходе следующего дня начальник штаба полка сообщил, что путь разведан, вечером за нами прибудет проводник.

Точно в назначенный час в райкоме появился товарищ от партизан. Куковенков дотошно расспросил проводника о маршруте, одобрил намеченное место перехода, проводил нас за поселок.

— Счастливого пути, друзья! Боевой привет лазовцам, — сказал он на прощание.

Надвигалась ночь. Небо заволокли темные облака. Крепчал ветер. Начался дождь. Мы подошли к линии обороны гитлеровцев. Их передний край проходил вдоль большой дороги. Поминутно взлетали ракеты. Во время вспышек были видны дзоты.

— Здесь самое опасное место, — предупредил проводник.

Выбрав подходящий момент, мы поползли, огибая один из дзотов у самой дороги. При вспышках ракет плотно прижимались к земле. Затем ползли снова. Так повторялось много раз, пока широкая дорога и дзот не остались позади.

Теперь можно было подняться. Проводник прекрасно знал местность. Уверенно обходя деревни и дороги, где могли быть вражеские секреты, он спокойно вел нас вперед.

Прошли километров двадцать. Проводник предупредил, что где-то поблизости должна быть деревня Соловеня. Когда он был здесь последний раз, ее занимали лазовцы. И он не ошибся. В темноте показались контуры деревни. Мы остановились. Проводник осторожно двинулся к крайнему дому.

Один из партизан, стоявших на посту, проводил нас к командиру роты, занимавшему уютный домик в центре деревни. Через час мы с Винокуровым продолжали свой путь уже на подводе…

На землю снова спускалась ночь, когда мы подъехали к деревне Болоновец, в которой стоял штаб полка. Я невольно залюбовался деревней. Аккуратные домики стояли на высоком берегу озера. У каждого был палисадник. Улица тянулась широкая, ровная. На противоположном берегу, прямо у воды, начинался лес.

Штаб размещался в самом большом доме, построенном по городскому типу. Мы вошли в переднюю, заставленную столами. Адъютант юркнул за дверь второй половины дома и, тут же вернувшись, пригласил нас к командиру полка.

За столом, склонившись над картой, сидел высокий, широкоплечий мужчина с черной окладистой бородой. Мне показалось, что ему лет пятьдесят, хотя на самом деле было намного меньше. Это был Василий Васильевич Казубский. До войны он работал директором коробецкой школы, слыл спокойным и добродушным человеком. Его, как хорошего учителя, знали и уважали на Смоленщине.

Командира полка Казубского и комиссара Андрея Юденкова хорошо знали и оккупанты, не раз испытавшие на собственной шкуре силу ударов лазовцев. Большие награды обещали гитлеровцы за головы отважных партизанских руководителей.

— Прибыли к вам с Большой земли по поручению обкома, — сказал я, подавая письмо Пайтерова.

— Рад приветствовать вас, прошу садиться.

— Как обстановка?

— Жмут фрицы. Тяжело будет. У них серьезное превосходство. Танки, авиация.

— Большие силы против вас?

— Около двух дивизий.

— Надеетесь удержать район?

— Если гитлеровцам не подбросят танков, удержим.

— Отправляя нас, Пайтеров просил предупредить, что положение в Дорогобужском крае очень осложнилось. Оккупанты сосредоточили там огромные силы, готовятся к решительному штурму позиций гвардейцев Белова и партизан.

— Знаю об этом: генерал Белов ежедневно присылает оперативную сводку.

— Когда ожидается наступление на ваш полк? — спросил Винокуров.

— Оно уже началось.

Во время разговора в комнату вошел второй секретарь Ельнинского райкома партии Иван Павлович Гусев. Поздоровавшись, он присел на деревянный диванчик у окна и не проронил ни слова, только слушал.

Совсем стемнело. Адъютант Казубского внес и поставил на стол лампу. Разговору не было видно конца.

— Василий Васильевич, — вмешался наконец Гусев, — давайте продолжим знакомство завтра. Товарищам надо отдохнуть с дороги.

— Извините, пожалуйста, увлекся — приятно встретить людей с Большой земли. Сейчас мы вас устроим.

— А чего тут устраивать, у меня места хватит. Кстати, и баня готова, — предложил Гусев.

— Пожалуйста, Иван Павлович, возьмите их под свое крылышко.

На следующий день мы поднялись довольно поздно. Вышли полюбоваться озером. С противоположного берега по плотине на великолепной рыжей красавице лошади галопом скакал всадник в желтом кожаном пальто и зеленой военной фуражке. На боку у него висел маузер, за поясом торчала граната. Подлетев к дому, он резко осадил лошадь и легко соскочил с седла. Быстрым шагом подошел к нам, протянул руку:

— Комиссар полка Юденков.

Юденкову было немногим больше двадцати. Перед нами стоял высокий, стройный юноша с худощавым лицом, на котором золотились редкие веснушки. Особую выразительность придавали лицу густые брови, сдвинутые к переносице. Глаза глядели по-взрослому, сурово, движения были резкие, быстрые. От всей его фигуры веяло задором, мужеством, русской удалью.

Андрей засыпал нас вопросами.

Вскоре к нам присоединился Казубский. Я тут же напомнил об указании Пайтерова, поинтересовался, когда и как решится вопрос о формировании отряда. И командир и комиссар полка заверили, что директива обкома будет выполнена, но придется несколько повременить: положение на рубежах полка настолько напряженное, что пока нельзя снять ни одного взвода.

После завтрака, организованного Гусевым, Казубский заторопился в штаб, а Юденков решил побывать в батальонах.

— Хотите — поедем вместе, — предложил он мне. — Познакомитесь с полком, выступите перед ребятами.

Я охотно согласился. Винокуров и Гусев тоже приняли предложение комиссара. Выйдя на улицу, я с удивлением увидел возле дома немецкую легковую машину. Юденков галантно распахнул передо мной переднюю дверцу, сам сел за руль.

— А ну, трофея, покажи свою силу, — сказал он, нажимая на акселератор.

Мотор взревел, и мы лихо понеслись по улице, разбрызгивая грязь. За стеклами машины замелькали засеянные поля, перелески, деревни. Все было бы хорошо, не начнись дождь. Машину начало заносить. Гусев предложил остановиться и переждать ливень, но Юденков решил не сдаваться. Переключившись на меньшую скорость, он на предельном газу продолжал петлять по раскисшей дороге. Кончилось тем, что на объезде разрушенного моста, у самой деревни, где стоял 1-й батальон полка, «оппель» ополз с дороги и безнадежно засел в грязи.