Игорь Атаманенко - Измена по курсу доллара

— Данкешон, — как-то неопределенно прошептала она, имея в виду то ли руку помощи, то ли участие в поцелуе.

— Битешон, — автоматически ответил он и зарделся, проклиная свое произношение.

— Вы — иностранец? — не обращая внимания на смущение Петра, спросила фея.

— Яа-яа, — только и выдавил из себя подполковник.

— Русский? — настаивала незнакомка.

«Приплыли!» — подумал Петр и, разозлившись на себя, по-русски выкрикнул:

— Да, я — русский!

— Как йето чудьесно! Моя мама есть русская! Какой тьесный мир! Как тьебя зовут? — перешла на русский фея.

— Петр…

Подполковник не мог поверить собственным ушам и своей удаче: «Она говорит по-русски!» Он уже твердо знал, что нашел то, что искал, и решил развить знакомство, но не знал, как это сделать, так как положиться на свой немецкий не мог.

— А как вас зовут?

— Грета… Грета Ламсдорф, — засмеявшись, она протянула руку.

— А что, если нам зайти куда-нибудь в кафе? — поцеловав протянутую руку, предложил Попов. — Если вы не торопитесь, конечно…

— Да-да, коньешно… я сьегодня свободна, — с готовностью ответила немка.

…Так начался первый и последний любовный роман русского разведчика Петра Попова. Первое посещение аптеки еще не открывает дороги на кладбище, а первое свидание с клевреткой Ордена шпионов? Куда приводит оно?

Гретхен Рицлер родилась в 1918 г. в Вене в семье пианиста Отто Рицлера и баронессы Анастасии Больц-Лопушинской.

Вообще-то семья баронессы, бежавшая в 1917 г. из России от большевистского террора, своей целью имела Париж, но в дороге от тифа скончались родители юной Анастасии, а она сама угодила в венский госпиталь для бездомных…

По выздоровлении баронесса буквально была выброшена на улицу: в бреду она, несмотря на то что блестяще владела немецким, английским и французским языками, кричала по-русски. Поэтому ни ссылки на родословную — немцев по линии отца, — ни мольбы о денежной ссуде на билет до Парижа, на главврача госпиталя не произвели ровным счетом никакого впечатления. Он был непреклонен: Россия и Франция находятся в состоянии войны с Австро-Венгрией и Германией, и скажите, баронесса, спасибо, что враги вытащили вас с того света!

С большим трудом Анастасии Больц, — а теперь она представлялась только так, отбрасывая вторую часть своей фамилии, — удалось устроиться билетершей в дешевый мюзикл, похожий на солдатский бордель, в венском предместье, чтобы, скопив денег на билет, уехать, наконец, к друзьям во Францию.

В первый же вечер знакомства с баронессой-билетершей Отто Рицлер, покоренный ее красотой и великосветскими манерами, упал перед ней на колени и со слезами на глазах умолял выйти за него замуж.

Париж был туманной перспективой, а предложение актера и его искренность казались вполне реальными. И баронесса выбрала второе, хотя в глубине души лелеяла надежду в недалеком будущем выбраться из ненавистной с детства Австрии в обожаемую Францию…

Однако жизнь внесла в планы Анастасии свои коррективы. Сначала муж потерял работу и запил. Затем родилась Гретхен, и баронесса, скрепя сердце, выбросила из головы мечты о Париже и полностью посвятила себя воспитанию дочери. А вечерами, уложив дочь, выходила на панель, чтобы заработать на хлеб для себя и молоко для малышки…

О смерти мужа Анастасия узнала из газет — он давно уже не жил в семье, попрошайничая у дорогих кафе и гостиниц. Гретхен к этому времени исполнилось 15 лет, хотя соседи давали ей все 18 — так зрело она выглядела. А ослепительная красота, а поступь, а манеры, а тон! Да это же принцесса, а не недоростка в лохмотьях! Она свободно говорила по-русски, по-французски, по-английски и, конечно, по-немецки. Кроме того, Гретхен прекрасно играла на пианино и гитаре, пела и танцевала — забота и воспитание матери-баронессы не прошли даром. Зерна упали на благодатную почву. Нет-нет, что бы там ни болтали злые языки о ее матери и отце, но у их дочери большое будущее!

Но случилось несчастье. Ослепительной красоты пятнадцатилетнюю Гретхен, доставленную в венскую клинику по поводу гнойного аппендицита, прямо на операционном столе изнасиловал врач-маньяк.

Неудачно проведенный аборт лишил ее способности деторождения.

Суд приговорил вурдалака к пожизненному заключению, но горю матери и репутации пятнадцатилетней Гретхен это помочь не могло.

Вскоре, не вынеся позора, покончила с собой Больц-Лопушинская.

Рицлер, умопомрачительно красивое юное создание, не могла остаться незамеченной венскими сутенерами, вербовавшими наложниц среди студенток колледжей, официанток, натурщиц и фотомоделей.

Начали с малого: предложили за приличные деньги позировать для порножурналов. Затем пошли съемки в порнофильмах — коготок увяз, всей птичке пропасть.

Один венский журнал поместил ее цветное фото на обложке, и для Гретхен это явилось следующей ступенью по лестнице, ведущей вниз. Ее красивое лицо и соблазнительная фигура обратили на себя внимание людей, рассматривающих такие снимки с коммерческой точки зрения. Она получила предложение от нескольких почтенных венских клубов и приняла самое выгодное из них. За 250 шиллингов в неделю она поступила в кабаре при венской гостинице «Интерконтиненталь». Там же и жила в подсобке.

…В воздушном, украшенном блестками наряде она проделывала на маленькой сцене несколько ритмических движений, после чего по приглашению кого-нибудь из посетителей подсаживалась к его столику.

Однажды обер-кельнер передал ей приглашение от некоего Пауля Мозера. Обычно в таких случаях он говорил Рицлер несколько слов о кредитоспособности приглашающего.

Когда Гретхен ворчливо спросила, что представляет собой этот Пауль, обер-кельнер коротко ответил:

— Я был бы рад получить десятую долю той суммы, на которую он раскошелится, если ты сумеешь ему понравиться.

Обер-кельнер не преувеличивал, хотя и не подозревал, что Мозер совмещает спекулятивные сделки с недвижимостью с работой на германскую политическую разведку.

…Когда Рицлер подошла к его столику, Пауль без долгих околичностей предложил:

— Здесь не место для тебя. Если хочешь, я помогу тебе достигнуть большего. Если ты доверишься мне, я введу тебя в высшие круги венского общества…

Девушка почувствовала, что Пауль сулит ей не воздушные замки, и решила рискнуть. В тот же вечер, отказавшись от ангажемента в кабаре, она, уступив желанию Мозера, переехала к нему на виллу в предместье Вены.

Самым, пожалуй, удивительным в их отношениях было то, что молодой повеса даже не прикоснулся к сказочно красивой студентке колледжа, не сделал ее своей любовницей, хотя Гретхен несколько месяцев жила у него.