Джон Дуглас - Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств

На первый взгляд, Рассел не обладал тем типом личности, который способен на столь гнусные преступления. Несмотря на длинный список мелких краж, в свои тридцать он был привлекательным и приятным чернокожим мужчиной с хорошо поставленной речью, широким кругом друзей и знакомых. Даже местная полиция Мерсер-Айленда, собравшая целый том из его прошлых преступлений, не верила, что он мог совершить подобное.

В 1990-м межрасовые убийства на сексуальной почве все еще были в диковинку, но по мере того, как общество освобождалось от предрассудков и становилось все более толерантным, расовая принадлежность мало-помалу переставала играть определяющую роль в преступлениях. Особенно характерно это для истории спокойного и весьма утонченного человека вроде Рассела. Он встречался то с белыми, то с черными женщинами и дружил с представителями обеих рас.

Переломный момент в этом деле настал, когда государственный защитник Мириам Шварц в досудебном порядке добилась от судьи Верховного суда округа Кинг Патриции Эйткен рассмотрения всех трех преступлений отдельно, руководствуясь предпосылкой, что убийства совершали разные люди. Тогда обвинители Ребекка Роу и Джефф Бейрд попросили меня доказать, что три эпизода все же связаны.

В каждом из них я подметил схожий образ действия, выражающийся в неожиданном нападении. Принимая во внимание, что все три атаки были совершены в течение семи недель, убийца вряд ли изменил бы своему modus operandi, если только что-то пошло не по плану и ему пришлось доработать свой подход. Но куда как более убедительно звучали доводы по почерку.

Все три девушки были найдены в провокационной и развратной позе. Сексуальный подтекст сцены преступления усиливался с каждой новой жертвой. Первая лежала у канализационного люка на мусорном баке, перекрестив ноги в лодыжках и со сжатыми в замок пальцами. Вторую нашли на кровати, с подушкой на голове, раздвинутыми и согнутыми в коленях ногами, обутую в красные туфли на высоком каблуке и с торчавшей из вагинального отверстия винтовкой. Третья также лежала на кровати, раскинув в стороны руки и ноги, с фаллоимитатором во рту и с книгой «Радость секса» под левой рукой.

Неожиданное нападение способствовало их убийству. Подобные позы — нет.

Я объяснил разницу между инсценировкой и позированием. К инсценировке преступник прибегает в том случае, если хочет сбить полицию со следа, обставив все таким образом, как будто дело обстояло иначе, чем они предполагают. К примеру, нередко насильники создают в доме жертвы видимость ограбления. Это один из аспектов образа действия. А вот позирование — это аспект почерка.

— Нам не так часто попадаются дела с позирующими жертвами, — признался я на слушаниях, — когда убийца использует тело в качестве инструмента для собственного послания… Эти преступления совершаются из-за жажды власти или на почве ненависти. Субъект заряжается возбуждением от погони, от убийства. Оставляя тело жертвы в том или ином виде, он как бы говорит: смотрите, я иду против системы.

Далее я с уверенностью заявил:

— Вероятность того, что все убийства совершены одним лицом, крайне высока.

Мои слова подтвердил и Боб Кеппел, главный следователь Генеральной прокуратуры штата и ветеран опер-отряда Грин-Ривер. Он подчеркнул, что из более тысячи дел об убийствах, которые он расследовал, только около десяти строились вокруг позирования, причем ни одно из них не было похоже на эти три.

Мы пока не утверждали, что преступник и есть Рассел. Мы лишь пытались доказать, что виновный в одном из этих зверств виновен и в оставшихся двух.

Защита планировала пригласить эксперта, который под присягой опроверг бы мои показания, доказал ошибочность моих выводов по почерку и продемонстрировал, что убийства совершали разные люди. По иронии судьбы этим экспертом оказался Роберт Ресслер, мой давний коллега и партнер по исследованию, уже вышедший на пенсию, но иногда все еще дававший консультации.

Любому опытному психоаналитику и специалисту по криминальному анализу вроде нас Бобом Ресслером это дело показалось бы проще пареной репы, и оттого я еще больше удивился, что Боб согласился выступить на стороне защиты за разделение расследования на три дела. Мягко говоря, я считал, что он категорически неправ. Но, как все мы неоднократно признавали, наша стезя далека от точной науки, и Боб имел право на свою точку зрения. Мы с ним расходились во мнениях и по другим вопросам, в частности, был ли Джеффри Дамер на самом деле сумасшедшим. Тогда Ресслер принял сторону защиты, утверждая, что Дамер душевнобольной. Я же поддержал Парка Дитца, который со стороны обвинения дал показания, что подсудимый абсолютно вменяем.

Еще сильнее я удивился, когда Боб под предлогом неотложных дел так и не появился на предварительных слушаниях, а прислал вместо себя другого человека, Расса Ворпагела, тоже агента на пенсии. Расс был умным малым, чемпионом по шахматам. Стоит ли говорить, что он умел одновременно играть против десятерых оппонентов! Но профайлинг — не совсем его специальность, да и к тому же, как я считал, факты были на моей стороне. Ребекка Роу задала Ворпагелу настоящую трепку на перекрестном допросе, после того как он оспорил мое мнение. В конце слушаний судья Эйткен объявила, что на основании представленных мною и Кеппелом поведенческих доказательств, почерк принадлежит одному и тому же лицу, а следовательно, три убийства можно связать воедино.

На самом суде я снова дал показания, опровергнув теорию защиты о разных нападавших. Так, слушая дело по убийству Кэрол Бит, адвокат подсудимого Шварц заявила, что у бойфренда погибшей были и мотив, и возможность. Конечно, мы тоже всегда обращаем внимание на супругов или любовников жертв преступлений на сексуальной почве, но я не сомневался, что в данном случае убийство совершил незнакомец.

В конце концов после четырех дней совещаний коллегия присяжных из шестерых мужчин и шести женщин объявила приговор: Джордж Уотерфилд Расселл-младший виновен в одном особо тяжком убийстве и в двух особо тяжких убийствах при отягчающих обстоятельствах. Его приговорили к пожизненному заключению без права на условно-досрочное освобождение в колонии строгого режима округа Уолла-Уолла.

Это была моя первая поездка в Сиэтл с тех пор, как я перенес там инсульт и кому. После напряженных изысканий в Грин-Ривер я с радостью участвовал в судебном заседании. Кроме того, я навестил врачей, спасших мне жизнь, и был приятно удивлен, что у них все еще стоит моя благодарственная табличка. Затем я съездил в гостиницу «Хилтон» в надежде оживить воспоминания, но мне это не удалось. Полагаю, в том состоянии мой мозг просто физически не мог обработать поступавшую ему информацию. К тому же после стольких лет постоянных разъездов как-то перестаешь различать номера в отелях.