Анастасия Постригай - Влюбиться в искусство: от Рембрандта до Энди Уорхола

Но вернемся к нашим баранам. Форд Мэдокс Браун — прерафаэлит одного поколения с Хантом, Милле и Россетти: спустя время к тройке основателей присоединилась группа единомышленников. В 1852 году он написал картину «Симпатичные барашки», которая сочетает в себе черты религиозной и светской живописи. Мы как будто смотрим на Марию с младенцем, но на самом деле перед нами дочка и жена самого художника. Картина опережала время: Браун предвосхитил практики нового искусства на десять-пятнадцать лет.

Личная жизнь в кругу прерафаэлитов была запутанна, а отношения между ними — сложными. Душевные раны помогли Лиззи Сиддал открыть в себе новые таланты. Муза начала писать небольшие работы и участвовать в групповых выставках, Рёскин стал ее меценатом. Тем более что отношения с любимым художником Милле накалялись.

После завершения «Офелии» меценат сделал Милле новый заказ и предложил в качестве модели свою супругу Эффи Грей. Рабочие отношения между моделью и художником вскоре стали личными. Дело в том, что Рёскин отказался от первой брачной ночи и супружеского долга в целом, и жена его чувствовала себя ущербной. Но тут в жизни появился Милле, которые читал ей стихи и готов был часами говорить обо всем на свете.

Эффи ушла к художнику, но муж отказывался разводиться. Тогда Милле надоумил возлюбленную подать в суд за невыполнение супружеского долга. Слушанье было публичным, после чего ответчик на долгие годы впал в депрессию. Эффи и Милле поженились и стали многодетными родителями, а Рёскин ушел в тень зализывать раны.

Выйдя из депрессии, он влюбился в десятилетнюю Розу Ла Туш, выждал семь лет и предложил ей руку и сердце. Ему было пятьдесят, ей — семнадцать. Родители девочки из суровой протестантской семьи решили вопрос кардинально — отправили дочь в монастырь, где она вскоре потеряла рассудок и ушла из жизни. Узнав о смерти любимой, Рёскин сошел с ума. Страсть открыла художественный талант и в нем: меценат взял в руки кисточки и нарисовал портрет несчастной Розы Ла Туш.

Единственный, кто выиграл от скандала между Милле, Эффи и Рёскиным — это Россетти. Обманутый меценат больше не мог поддерживать любимого художника и переключился на его коллегу. Россетти нашел мецената, а затем и новую натурщицу — Фанни Корнфорт. Она была из низших слоев общества, необразованная и настолько глупая, что шокировала всех друзей художника. С течением времени Фанни так сильно прибавила в весе, что Россетти стал называть ее «мой дорогой слон». Пышная рыжая дама на его картинах — это всегда Фанни. Следом за ней появилась Джейн и, вероятно, другие женщины, имена которых история не сохранила.

Любящая Лиззи Сиддал, которая восемь лет жила в ожидании руки и сердца, не выдержала измены с Фанни. Еще после болезни в период работы над «Офелией» она получила от врача рецепт на лауданум и пристрастилась к нему. Это опиумная настойка на спирту, которая сейчас запрещена, но в Викторианскую эпоху считалась лекарством и продавалась в аптеке. С помощью опиума Лиззи убегала от проблем и боли в другие миры. Ее надежда на счастье закончилась болью: муза забеременела, но ребенок родился мертвым. Новая пассия Россетти Джейн при этом рожала одного ребенка за другим. Психика Лиззи не выдержала. Россетти как-то оставил ее ночью в одиночестве, а вернувшись, нашел бездыханное тело с настойкой в руках.

Записку, оставленную Лиззи, сожгли, чтобы исключить версию самоубийства и избежать проблем с захоронением. Стали считать, что гибель вызвала передозировка.

Россетти отреагировал на смерть натурщицы картиной «Блаженная Беатриче». Все прерафаэлиты были фанатами Данте, но особенно Россетти. Есть версия, что он писал Беатриче, когда мертвая Лиззи лежала рядом. На заднем плане картины изображены солнечные часы, показывающие безжалостное движении времени. Цветок мака, который принесла в клюве красная птица — символ опиума. Рядом с Беатриче есть ангел и неизвестный герой — это Данте или сам Россетти.

Лиззи Сиддал похоронили на одном из лондонских кладбищ и до сих пор британцы возлагают цветы на ее могилу. Обладающий стихотворным талантом Россетти положил свой рукописный сборник в гроб. Спустя два года он пожалел об этом: стихи были хорошие, а экземпляр — единственный. Автор не растерялся: получил разрешение на официальную эксгумацию, открыл гроб, достал свою книжечку и для образности придумал легенду, будто и после смерти рыжие волосы Лиззи продолжали расти и опутали ее тело с головы до ног.

Этот эпизод описал в своих «Кладбищенских историях» Борис Акунин:

«Глубокой ночью при свете костра и масляных ламп разрыли землю, открыли крышку гроба. Очевидцы говорят, что Элизабет за семь лет не истлела и лежала, все еще похожая на Офелию. Рука в перчатке осторожно отвела в сторону знаменитые золотистые пряди, взяла листки, лежавшие близ мертвого лица, и покойницу упрятали обратно».

Любвеобильный Россетти разбивал сердца, а интеллигентный Уильям Холман Хант мучил лишь свое: мне кажется, в кино таких героев должен играть Колин Ферт. Когда Эмми ушла к Россетти, Хант в Палестине создал полотно на сюжет «Иисус среди учителей», описанный в Евангелии от Луки. Работа называется «Нахождение Спасителя во храме». Хорошо известный в викторианской Англии арт-дилер Эрнест Гэмберт купил картину вместе с правами на показ, заплатив 5500 фунтов (более двух миллионов в пересчете на современные деньги).

Кинотеатров еще не существовало, а вот страсть к хлебу и зрелищам была всегда. Гениальный предприниматель Гэмберт снял особняк и показывал картину при грамотном освещении. К несчастью, осветительная система была неудачной: вспыхнул пожар, в котором погиб человек. Казалось бы, бизнес должен был прекратиться, но в реальности драматический эпизод только усилил интерес публики к полотну. Гэмберт начал возить «Нахождение Спасителя во храме» на гастроли. Хант благодаря этому стал одним из самых высокооплачиваемых художников своего времени.

Он написал еще одну работу о Боге — легендарный «Светоч мира». Христос стоит у заросшей двери, но на ней нет ручки. Художник намекает: выход есть лишь внутри! Бог не может взять и изменить нашу жизнь, но стучится в нее через события, людей, сны и книги. Впустить свет или остаться в темноте — выбор каждого.

По мере прихода славы из искусства прерафаэлитов исчезали символизм, назидательность и реализм. Они приблизились к тем, кем в начале пути раздражались — салонным художникам. Живопись прерафаэлитов стала еще более красивой, но глубина из нее исчезла. Доказательство тому — «Возлюбленная»Россетти, для которой позировала Джейн Бёрден.