Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

Подвёл «местные» итоги и журнал «Наш современник», присудив премию Валентину Пикулю — своему постоянному автору — за лучшие публикации прошлого года.

Осенью, после возвращения с дачи в квартире почти не умолкая зазвонил телефон. Поднимаю трубку. Услышав мой голос, брат из Северодвинска облегчённо вздохнул. Он поведал, что по городу ходят такие слухи: «Валентин Пикуль завёл свой катер и сбежал в Швецию». Братья забеспокоились, где я — с Пикулем в Швеции или в Риге.

Валентин долго смеялся.

— Видишь, когда происходит замалчивание моего имени, тогда появляются сплетни. Какой бы ни была жизнь, я никогда не предам свой народ… Я знаю, что за границей живут лучше нас, но моё сердце, моя жизнь, мой труд принадлежат только России…

Отчизна… Родина… Жизнь…

В середине февраля в газете «Советский Сахалин» в рубрике «У нас в гостях журнал “Дальний Восток”» были впервые опубликованы отрывки из романа «Каторга».

И сразу Пикулю пошли письма. В первую очередь — от краеведов. Эти прекрасные люди, приверженные науке, бесконечно влюбленные в свой родной край, очень тактично указывали Валентину Саввичу на его «ошибки».

— Ну, никак не хотят признавать меня писателем, — не сердито рассуждал он, — для многих Пикуль — учитель истории. Хорошо это или плохо? С одной стороны, весьма почётно, но неужели мне непозволительно ну хоть на десяток процентов пофантазировать?

Любопытно, что еще в середине января к Пикулю приезжал Юрий Анатольевич Спасский со Свердловской киностудии для заключения договора на экранизацию «Каторги».

— Она ещё полностью не опубликована, вы с ней не знакомы, как же вы покупаете кота в мешке? — Под шуткой Валентин Саввич скрывал своё недоумение.

Несмотря на подписанный договор, «кот» до сих пор «сидит в мешке».

И такие сюжеты были не единичные.

27 марта у меня на работе раздался звонок. К моему удивлению, звонил Валентин, который, по моим расчётам, в это время должен был отдыхать.

— Я уже встал, — в голосе Пикуля чувствовались бодрые, радостные нотки. — Если можете, приезжайте скорее — будете довольны!

«Интересно, что же такое произошло?» — думала я. Пи-кулевский тон не предвещал ничего неприятного. Оставив на столе недопитый чай (было время обеда), я поспешила на троллейбус. Валентин встречал меня на пороге, помог раздеться и пригласил сразу в холл, к столу.

— Что случилось? — допытывалась я, разглядывая стол, красиво сервированный деликатесами из холодильника. И вдруг увидела то, от чего мне всё стало ясно: в центре стола лежали новенькие журналы «Молодая гвардия».

— У нас сегодня праздник, — с гордостью изрёк Пикуль, — пошла «Каторга». Если бы мог, на радостях выпил бы… Я так волновался за неё, её так долго задерживали, что я думал, не выйдет совсем.

— Откуда у тебя журналы? — недоумевала я, зная, что он никогда не выходит за почтой.

— Повезло, — хорошее настроение не покидало Валентина, — бандероль не пролазила в щель почтового ящика, и почтальон, молодец такой, барабанил в дверь до тех пор, пока не разбудил меня…

Практически одновременно с «Молодой гвардией» публикацию романа осуществил и журнал «Дальний Восток».

Самые многочисленные отклики на новый роман, как и следовало ожидать, автор получил из мест лишения свободы. Вот некоторые выдержки из писем:

«Вы поведали о событиях начала века, а я уголовник сегодняшних дней. Глядя с этих позиций, могу сказать, что многое из того, что творилось “на краю света”, живо и по сей день…»

«Если бы у нас сейчас была такая каторга, как описано у вас, можно было бы молиться…»

«Хотелось бы, чтобы вы написали о современной каторге и о брежневском самовосхваляющем режиме…»

«Для большинства читателей вы — Писатель с большой буквы, вам верят, помогите перестроить всю систему НТК…»

«Без главного героя — Полынова — “Каторга” многое бы потеряла, в романе хорошо передан дух того времени…»

«Читал вашу “Каторгу”, как в детстве “Графа Монте-Кристо”».

Читатель К. Р. Коляда из города Черкассы пишет: «“Каторгу” прочёл залпом. Какая прекрасная действительно историческая трагедия. Я работал на Сахалине, вернее в Александровске, в период 1933—35 годов, возглавлял Торг-син. В Вашей “Каторге” передан именно дух, эпоха того времени, как вам это удалось? Вы подняли честь и достоинство офицеров, в частности, Быкова… Спасибо за это и честные книги».

«Дорогой уважаемый Валентин Саввич! Не могу не обратиться к Вам, моему современнику — ваш роман “Каторга” потряс! Огромное спасибо и низкий поклон до земли. Вы — Великий писатель! Вы обладаете удивительным даром синтеза истории Человечества и истории Людей… Пишу письмо на одном вздохе, мысли, слова благодарности и восхищения путаются… Огромное спасибо за Полынова и Аниту, за Ивана Кутерьму, — за всех! Под Вашим воздействием я тоже буду писать, и писать хорошо.

Мне 22 года Олег, пос. Чультип Магаданской области 31.07.1987».

Во многих письмах содержатся просьбы прояснить, подтвердить, помочь убедиться в своих догадках и выводах.

«Обращаюсь к Вам за помощью. Я — учитель средней школы села Адо-Тымово. Недалеко от нашего села находятся старые заброшенные могилы русских дружинников, взятых в плен и заколотых японцами во время русско-японской войны в июле 1905 года, предположительно это дружинники 2-й или 4-й дружин, оборонявших Северный Сахалин. Могила безымянна, обстоятельства гибели неизвестны, мне кажется, на месте захоронения нужно поставить памятник. Наш Сахалин так беден памятниками, особенно периода русско-японской войны. Узнал из Вашего интервью о “Каторге”. Меня поразило, что люди, угнанные царизмом сюда, встали на защиту земли-мачехи. Помогите. Вы, наверное, работали в архивах, с редкими книгами. Может быть, что-нибудь знаете об этой казни. Я обращался к фондам нашего архива и музея. Узнал, что к северу от Дербинское (Тымковское) действовала 2-я дружина штабс-капитана Филимонова и 4-я дружина капитана Внукова. Очевидно, члены этих дружин и лежат в могиле… Самарин Игорь Анатольевич. Сахалинская обл. Адо-Тымово».

Пикуль поднял имеющиеся источники и подтвердил Игорю Анатольевичу в письме, что в этом районе действительно сражались с японцами дружины Внукова и Филимонова.

Это письмо, пусть и объёмное, хочется привести с небольшими сокращениями, оно от современного зэка, послушаем, что он скажет о каторге:

«Как мог, оттягивал, но сегодня прочёл последнюю страничку Вашей “Каторги”. Но вместе с тем нужно заметить, что было задето и моё самолюбие. Пусть Пикуль известный романист, но помимо архивной информации, доступной далеко не каждому, он, к превеликому стыду, утёр тебе нос в описании некоторых деталей местности, быта и людей. Тебе, живущему в этих местах, не знать своего края просто непростительно. Да и соотношение: ты — коренной, Пикуль вряд ли по-настоящему осмотрелся, если даже и бывал на острове. Это даёт особую признательность и почтение: спасибо Вам за труд!