Лесли-Энн Джонс - Queen. Фредди Меркьюри. Биография

Его мать, Джер, сама была почти ребенком, когда родила Фредди 5 сентября 1946 года (в этот день парсы отмечали свой Новый год). То, что первенцем стал мальчик, 18-летняя мать восприняла как благословение небес. Когда весть достигла ее мужа Боми, он был вне себя от радости — род продолжен! В конце концов, тогда родители еще не знали, какой стиль жизни выберет их наследник. Над именем ребенка ломать голову не приходилось — как и почти все парсы, они исповедовали зороастризм, монотеистическую религию, появившуюся в VI веке в Персии, и традиция строго ограничивала выбор. Супруги Булсара остановились на имени Фаррух, которое Боми надлежащим образом зарегистрировала в местной государственной конторе.

— Прекрасно помню день, когда родился Фредди, — вспоминал Первиз Дарунканавала, урожденная Булсара.

Я навестила ее дом в квартале Шангани. Первиз приходилась Боми племянницей — ее отец Сорабджи и Боми были родными братьями, двумя из восьми.

— Отец Фредди и мой папа родились и выросли в Булсаре, маленьком городке к северу от Бомбея (который теперь называют Мумбаи), в штате Гунджарат, — объясняет Первиз, — отсюда и пошла их фамилия. Братья один за другим уехали на Занзибар в поисках работы. Отец устроился в местную электрическую компанию, а Боми получил место в Высшем суде, где работал бухгалтером. Потом уже он вернулся в Индию, откуда привез жену, Джер, и тут она родила ему Фредди.

Он был такой крохотный, как котеночек. Еще младенцем его приносили нам домой. Боми и Джер оставляли его у моей матери, когда хотели прогуляться. Потом он подрос и сам приходил поиграть. Он был ужасно непослушным мальчишкой. Я была намного его старше, и мне нравилось везде с ним носиться. Я очень любила Фредди и каждый раз не хотела отпускать его домой.

Первиз вспоминала, что чета Булсара вела вполне обеспеченную и благополучную жизнь, протекавшую строго в рамках их древней религии и культуры. Жалование Боми лишь немногим уступало средней зарплате государственного служащего в Британии и позволяло ему жить в комфортном доме с несколькими слугами, включая няню Фредди Сабайн. В 1952-м, когда Фредди исполнилось шесть, родилась его сестра Кашмира.

Офис Боми располагался во дворце Байт-эль-Аджаиб, Доме чудес, построенном султаном Сеидом Баргашем в XIX веке для торжественных церемоний. Самое высокое здание во всей Западной Африке, дворец тонул в роскошных садах. Во время короткого восстания против британской администрации здание подверглось бомбардировке и позже, после существенной реставрации, здесь оборудовали главный музей Занзибара. По работе Боми много ездил по острову, случались и командировки в Индию. Родители Фредди добросовестно практиковали зороастризм, но ребенка тем не менее отдали в Миссионерскую школу Занзибара, где преподавали англиканские монахи. Фредди с самого детства демонстрировал выдающиеся способности, прежде всего к рисованию и театру.

— Очень скоро он превратился в восхитительно учтивого, серьезного и аккуратного юного джентльмена, — вспоминала Первиз.

— Но и озорная жилка проскакивала то и дело. Впрочем, по большей части я помню его замкнутым и скромным. Даже застенчивым. Он никогда много не болтал, даже в кругу родных. Такой характер. Потом, когда он подрос, мы стали видеться реже — он все больше и больше времени проводил с другими мальчиками на улице и пляже.

— Ребенком он безумно любил музыку, слушал ее при каждой возможности, — вспоминала мать Фредди, Джер. — Фолк, опера, классика, ему нравилось все. Думаю, он мечтал стать певцом с самой юности.

Первиз удивилась, услышав, что все мои попытки раздобыть копию свидетельства о рождении Фредди закончились неудачей. Не помогла даже личная встреча с начальником паспортного стола.

— Вы здесь ради свидетельства о рождении Фредди Меркьюри? — любезно улыбнувшись, спросил он. — Так его у нас нет. Уже нет. Несколько лет назад приезжала женщина из Аргентины, для нее сняли копию, и с тех пор сертификат затерялся, хотя его спрашивали тысячи раз — поклонники Фредди, судя по всему. Где-то это бумажка до сих пор валяется, но где — не могу вам сказать.

За ресепшеном паспортного стола виднелись захламленные донельзя кабинеты. Из драной папки, которую принес мой собеседник, только на ходу вывалилось, должно быть, не менее дюжины свидетельств о рождении.

— Тут есть один человек, врач, его зовут доктор Мента. Сейчас он, правда, в Омане, но на следующей неделе должен вернуться. У него, насколько знаю, должна храниться копия свидетельства Фредди.

Стоит ли говорить, что никакого доктора Мента я так никогда и не увидела.

Мой интерес к корням Фредди понравился не всем. Дочь Первиз, Дайана, настаивала, что вообще не понимает, в чем причина такого интереса к этому, как она говорила, Фредди Мерко́ у ри.

— Он уехал с Занзибара, когда я была еще ребенком, — пожала она плечами, чуть побагровев. — Он предал свое родовое имя. У него нет с нами ничего общего. Он не испытывал никакой гордости за Занзибар. Он — чужак, принадлежащий к другой жизни.

От дальнейших разговоров она отказалась.

Настроения Дайаны разделяли многие из тех, кого я встретила на Занзибаре. Несколько домовладельцев утверждают, что им принадлежит бывшая недвижимость семьи Булсара, но внятных доказательств ни у кого нет, да никто и не ищет. Как сказал мне один индус-сапожник:

— Я по вашему вопросу ничего не знаю, и остальные тоже. Утверждающие обратное, тем более гиды, просто хотят заработать. Не осталось никого, кто помнил бы те времена. Очень многие переехали, на их место прибыли другие. Но если вы что-нибудь выясните, скажите мне, пожалуйста, а то туристы достали уже вопросами — американцы, англичане, немцы, японцы. А местные и в толк не могут взять — кто это такой-то, Фредди Меркьюри?

Вот так-так! Для «профессиональных» поклонников Queen Занзибар — непременное место паломничества. Специализированные фирмы организуют недешевые туры на остров, о самом знаменитом уроженце которого тут напоминают только несколько видовых туристических ресторанов. При жизни Фредди ему не воздавали тут и этих почестей. В государственном архиве не сохранено ни одной бумаги, связанной с его именем. В краеведческом музее я, как ни старалась, не нашла ни одного упоминания о нем. Что уж говорить о мемориальной квартире, памятнике, хотя бы портрете на марке. А как пошли бы сувенирные термометры, ведь Меркьюри — это ртуть! Но их нет, как нет ни пепельниц, ни магнитов, ни даже открыток. Если в мире и существует полная противоположность мемориалу Элвиса Пресли в его поместье Грейсленд, которое посещают миллионы людей каждый год, то эта противоположность находится на Занзибаре.