Десмонд Сьюард - Семья Наполеона

Двор в Момбелло продолжал процветать. Вскоре туда прибыла Мария-Анна — угловатое мужеподобное создание с вечно кислой миной и тяжелым характером. «Самая неприятная особа из известных мне женщин», — вспоминала мадам Д’Абрантес. — Мадам Баччиоки постоянно была резка с матерью, но, с другой стороны, с кем она была приветлива? Я ни разу не встречала людей, что были бы так остры на язык». Теперь у Марии-Анны имелся супруг, которого она привезла с собой. Это был корсиканский майор по имени Паскуале Баччиоки. Анна-Мария сочеталась с ним браком первого мая 1797 года в Марселе, где он снимал комнаты в том же доме, что и Летиция. Баччиоки был на пятнадцать лет старше своей молодой жены: высокий, пухлый, с одутловатым лицом, довольно милый, но неисправимо глупый, а главное, ровным счетом ничего из себя не представлявший. Это был еще один мелкий дворянчик из Аяччо, близкий родственник кузена Поццо ди Борго, и в его семье были сильны паолистские настроения. В нем всегда находилось нечто комичное, даже его фамилия, которая переводилась как «поцелуй глазки». Люсьен постоянно жаловался, что «майор ничего не делает, а только знай пиликает на своей скрипке». Летиция настояла, чтобы этот брак был освящен в церкви. В глубине души все Бонапарты неодобрительно отнеслись к этому союзу. Меттерних замечает в своих воспоминаниях: «Наполеон наверняка бы предпочел иметь шурина, наделенного большим умом». И тем не менее Мария-Анна получила в качестве приданого 40 тысяч франков. Судя по всему, Баччиоки тоже временами сожалел о своем опрометчивом поступке, ведь острый язычок его супруги подчас не щадил даже ее брата. Она разговаривала быстро и отрывисто, резким, сухим тоном, если верить Люсьену, без всякого итальянского акцента, хотя, если в том была необходимость, умела быть довольно очаровательной. Они оба — Баччиоки и его супруга — сменили свои христианские имена. Мария-Анна переименовалась в Элизу, а майор из Паскуале превратился в Феликса. Год спустя у них родился сын, Феликс-Наполеон, проживший на свете всего полгода.

Однажды в июне Наполеон, работая у себя в кабинете в Момбелло, услышал доносившийся из-за ширмы шум. Решив взглянуть, в чем там дело, он обнаружил одного из своих штабных офицеров поверх Полины и, как пишет приятелю Семонвиль, потребовал, чтобы тот немедленно женился на его сестре. Свадьба была отпразднована согласно всем канонам священной церкви, и Полина, как и ее сестра, получила 40 тысяч франков приданого. Ее супруга звали Виктор Иммануил Леклерк. В ту пору ему было двадцать пять. Это был невысокий, невзрачный, бесцветный сын богатого мельника из Понтуаза. В те дни он производил впечатление недурного улова. Наполеон повысил его до бригадного генерала за две недели до бракосочетания. Леклерк выставил себя на посмешище, пытаясь перенять царственные замашки своего шурина: как и тот, он носил шляпу слегка набекрень и любил расхаживать взад и вперед, заложив за спину руки. И хотя, судя по всему, Полина была рада замужеству, она по-прежнему оставалась довольно взбалмошной особой, если верить Арно. В 1798 году у четы родился сын, которого она нарекла Дермид, позаимствовав это имя из песен Оссиана.

Случалось, что и Жозефина доставляла трудности. Офицер кавалерии, барон Каррион-Ниса, видевший ее в октябре 1797 года, говорит: «Мадам Бонапарт уже не молода и далеко не красавица. Но у нее прекрасные манеры и добрый характер. Как мне кажется, она в восторге от своего супруга, который также весьма к ней привязан. Она частенько бывает в слезах, по несколько раз на дню, из-за самых что ни на есть пустяков». Возможно она тосковала по капитану Шарлю. И хотя она по заслугам ценила Наполеона, однако ей льстило и ее собственное прозвище «Мадонна побед».

В сентябре 1797 года в Италию прибыл генерал Бернадот вместе с 20 тысячами из рейнской армии. Вскоре он рассорился со своими новыми сослуживцами и даже вызвал на дуэль генерала Бертье. Многие были возмущены тем, что вместо «гражданин» он имел привычку обращаться ко всем «месье», что особенно огорчало наиболее убежденных республиканцев. Однако Наполеон не стал возражать — важное свидетельство тому, что ветер вскоре подует в иную сторону.

Успехи генерала Бонапарта казались еще более впечатляющими в свете позорного отступления северной армии. Наполеон не только покорил Северную Италию, но и спас свою собственную страну. Несомненно, Директория хотела бы замять его победы, но не осмелилась. Наполеон стал национальным героем.

К счастью, у директоров не было ни капли чрезмерного идеализма Робеспьера В их глазах главной целью революции было обеспечить процветание для самих себя и для своих сторонников, «выдающихся людей», или honnetes gens [13] «честных людей» (франц.). (Прим. перев.) , как их саркастически прозвали в народе. Это были зажиточные буржуа и выходцы из аристократии, которые успели вовремя занять высокие посты, купили «национальную» (то бишь конфискованную) собственность или же набили туже кошельки, снабжая армию негодной амуницией или лежалой провизией.

Гражданин Жозеф Бонапарт, ныне депутат от Корсики в Совете Пятисот был типичнейшим представителем honnetes gens. После весьма доходных, хотя сопряженных с опасностью, нескольких месяцев в Риме в качестве посланника с годовым жалованьем в 60 тысяч франков золотом он в 1797 году возвратился в Париж, где целиком посвятил себя деловым интересам. Поговаривали, что он получил изрядную долю драгоценностей, золота и произведений искусства при помощи вымогательства от папских областей, но все это погибло во время бури на море. Тем не менее он медленно, но верно обогащался.

Его осмотрительная мать предпочла вернуться на Корсику. Ее прибытие в Аяччо в июле 1797 года стало воистину радостным событием. Пушки отдали в ее честь артиллерийский салют, а весь город был украшен праздничной иллюминацией. Получив от Директории почти 100 тысяч франков компенсации, она заново отделала и обставила «Каса Буонапарте» и даже построила в доме новую лестницу. Летиция написала жене Жозефа в Марсель с просьбой прислать ей красных и желтых обоев, белого оконного шнура, четыре кресла и софу, обтянутых Дамаском, и трое небольших часов. Феш, приобретший редкую напыщенность, вскоре присоединился к Летиции к принялся скупать недвижимость. Брат с сестрой явно намеревались провести остаток дней своих на родном острове.

Победы генерала Бонапарта были закреплены договором в Кампо-Формио, лично им продиктованным в октябре 1797 года. Император уступал Бельгию и левый берег Рейна и признавал Цизальпийскую республику, марионеточное государство, созданное французами в Северной Италии. Директоры вручили в награду итальянской армии знамя со следующей надписью: «Сия армия взяла в плен 150 тысяч человек, захватила 170 вражеских знамен, 540 пушек и гаубиц, 5 мостов, 9 линейных кораблей, 12 фрегатов, 12 лаффетов и 18 галеонов; принесла свободу народам Северной Италии, Коркиры, Эгейского моря и Итаки; отправила в Париж шедевры Микеланджело, Герчино, Тициана, Паоло Веронезе, Кореджо Альбано, Карраччи, Рафаэля; снискала себе победу в 18 жестоких сражениях и участвовала в 67 боевых операциях».