Шерил Стрэйд - Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя [litres]

– Это тяжелее, чем я себе представляла, – призналась я, и на сердце у меня было тяжко от понимания, что я оказалась еще большей идиоткой, чем считала поначалу. – Максимум, что я могу, – это пройти километров семнадцать-девятнадцать, – солгала я. Уж будто бы!

– Ну, конечно, – кивнул Грэг, совершенно не удивленный. – Поначалу и со мной было то же самое, Шерил. Не волнуйтесь по этому поводу. Я проходил по двадцать два – двадцать четыре километра, если повезет, а потом чувствовал себя, как избитый. А ведь я тренировался заранее, ходил в походы по выходным с полностью груженным рюкзаком и так далее. Здесь все по-другому. Телу требуется как минимум пара недель, чтобы достаточно приспособиться к дальним переходам.

Я кивнула, чувствуя себя несказанно утешенной – не так его ответом, как самим его присутствием. Несмотря на явное превосходство, он был таким же, как я. Правда, я не была уверена, что и он чувствует по отношению ко мне то же самое.

– А что вы делаете со своими припасами по ночам? – робко спросила я, заранее боясь ответа.

Он был первым из встреченных мной людей, который, в сущности, делал то же, что и я. Ему не нужно было объяснять, что я тут делаю. Он понимал.

– Обычно я на них сплю.

– И я тоже, – выдохнула я с облегчением. Перед началом похода я слыхала о том, что необходимо трудолюбиво развешивать съестные припасы по деревьям каждую ночь, как советуют всякому добропорядочному туристу. До этого момента я была слишком изнурена, чтобы хотя бы подумать об этом. Вместо этого я втаскивала продуктовый мешок внутрь палатки и сама туда заползала – и как раз это обычно советуют не делать, – а потом подкладывала его как подушку под свои распухшие ноги.

– Я затаскиваю его прямо в палатку, – продолжал Грэг, и при этих словах внутри меня что-то ожило. – Так делают все местные егеря. Просто они никому об этом не рассказывают, потому что их ждет сущий ад, если кто-то их послушает, а потом его сожрет медведь. Лично я собираюсь подвешивать свои продукты на более туристических участках маршрута, где медведи – привычное дело, но до тех пор я не стану об этом беспокоиться.

Я уверенно кивнула, надеясь, что по выражению моего лица нельзя догадаться, будто я не знаю, как именно нужно подвешивать мешок с продуктами на дерево, чтобы не подманить медведя ни к себе, ни к нему.

– Но, с другой стороны, может быть, нам даже не удастся добраться до тех мест, – сам себе возразил Грэг.

– Как это – не удастся? – переспросила я, вспыхивая румянцем от иррациональной мысли о том, что он каким-то образом догадался о моих планах сойти с маршрута.

– Из-за снега.

– Ах да, точно… Снег. Я слышала, что там сейчас много снега.

На этой жаре я совершенно о нем позабыла. Бад, та женщина из бюро землепользования, мистер Тодд и бродяга, который пытался угощать меня хлебом и колбасой, казались мне сейчас всего лишь далеким сновидением.

– Сьерра целиком утонула в снегу, – продолжал Грэг, повторяя слова Бада. – Многие сошли с маршрута, потому что в этом году были рекордные снегопады. Трудненько будет там пройти.

– Ничего себе! – пробормотала я, ощущая одновременно смесь ужаса и облегчения, – теперь у меня был и предлог, чтобы сойти с маршрута, и солидная отговорка. Я хотела пройти МТХ, но не смогла! Он был весь завален снегом!

– В Кеннеди-Медоуз составим план, – продолжал Грэг. – Я залягу там на пару дней, чтобы перегруппироваться, так что буду на месте, когда вы придете, и мы сможем все обдумать.

– Отлично, – отозвалась я радостным тоном, не имея ни малейшего желания говорить ему, что к тому времени, как он доберется до Кеннеди-Медоуз, я уже буду сидеть в автобусе, направляющемся в Анкоридж.

– Мы достигнем снегов чуть к северу оттуда, а потом вся тропа похоронена под их толщей на протяжении нескольких сотен километров. – Он встал и с легкостью закинул свой рюкзак на плечи. Его волосатые ноги были похожи на опоры причала на озере в Миннесоте. – Мы выбрали не тот год, чтобы идти по МТХ.

– Думаю, так и есть, – отозвалась я, пытаясь поднять свой рюкзак и продеть руки в лямки так же небрежно, как только что сделал Грэг, как будто из чистого желания избежать унижения я внезапно отрастила себе мышцы вдвое сильнее, чем те, что у меня были. Но мой рюкзак был слишком тяжел, и я по-прежнему не могла его оторвать от земли ни на сантиметр.

Он шагнул вперед, чтобы помочь мне поднять его.

– Тяжелая штука, – заметил он, пока мы старались пристроить его мне на спину. – Намного тяжелее моего.

– Так приятно было познакомиться с вами, – проговорила я, как только мы справились с рюкзаком, стараясь сделать вид, что не горблюсь под своей ношей по необходимости, а наклоняюсь вперед с воодушевлением и вниманием. – До сих пор я никого не встречала на маршруте. Я думала, здесь будет больше… походников.

– По МТХ вообще ходят немногие. И тем более в этот год, с этими рекордными снегами. Многие люди видели прогноз и отложили свой поход на следующий год.

– Я вот думаю, не стоит ли и нам это сделать? – спросила я, надеясь, что он сочтет это отличной идеей, в смысле, вернуться сюда на следующий год.

– Вы – единственная женщина-одиночка, которую я до сих пор встретил на маршруте, да и во всем журнале регистрации вы единственная. Это своего рода редкость.

Я ответила ему легкой дрожащей улыбкой.

– Ну что, вы полностью готовы идти? – спросил он.

– Готова! – ответила я с большей живостью, чем ощущала. Я последовала за ним по тропе, стараясь идти как можно быстрее, ориентируя ритм шагов на щелканье его альпенштока. Когда через 15 минут мы добрались до серии небольших горок, я остановилась, чтобы сделать глоток воды.

– Грэг, – позвала я его и повторила: – Приятно было с вами познакомиться.

Он остановился и обернулся:

– До Кеннеди-Медоуз осталось всего 48 километров.

– Ага, – отозвалась я, понуро кивнув ему. Он будет там следующим утром. Если я и дальше буду идти так же, как до сих пор, мне на это понадобится три дня.

– Там будет попрохладнее, – обнадежил меня Грэг. – На триста с лишним метров выше, чем здесь.

– Отлично, – печально ответила я.

– Вы прекрасно справляетесь, Шерил, – сказал он. – Не переживайте так. Вы еще «зеленая», но крепкая. А крепость – это то, что значит здесь больше всего. Не каждый способен сделать то, что делаете вы.

– Спасибо, – сказала я, настолько воодушевленная его словами, что горло у меня перехватило от эмоций.

– Увидимся в Кеннеди-Медоуз, – добавил он и пошел дальше.

– Кеннеди-Медоуз, – эхом отозвалась я ему вслед. Хотела бы я ощущать такую же решимость, с какой произнесла эти слова!

– Там и придумаем что-нибудь насчет снега! – воскликнул он, прежде чем скрыться из виду.