Шерил Стрэйд - Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя [litres]

– Я снова что-то слышу! – внезапно воскликнула она, глядя вдоль дороги.

Я поднялась с камня как раз в ту минуту, когда небольшой потрепанный грузовичок, битком набитый людьми, завернул за поворот. У него были орегонские номера. Он помчался прямо на нас и с визгом затормозил в каком-нибудь метре от наших ног. Не успел еще водитель заглушить мотор, как семеро людей и две собаки, помещавшиеся в грузовичке, начали из него выпрыгивать. Оборванные и грязные, с гордостью украшенные высшими хипповскими регалиями, эти люди несомненно были членами Радужного Племени. Даже собаки были обдуманно наряжены в банданы и бусы. Я протянула руку, чтобы погладить их курчавые спины, когда они пробежали мимо меня в заросли травы.

– Привет, – в унисон сказали мы со Стейси четырем мужчинам и трем женщинам, которые стояли перед нами, хотя вместо ответа они просто уставились на нас, прищурив глаза, с обиженным выражением, словно только что вынырнули из пещеры, а не из постелей и не из кабины грузовика. Казалось, что у них у всех выдалась то ли бессонная ночь, то ли отходняк после галлюциногенов, а может, то и другое разом.

– Это и есть Встреча Племен Радуги? – спросил мужчина, который был за рулем. Он был загорелый, тонкий в кости. Странно неприятная на вид белая головная повязка, закрывавшая бо́льшую часть его черепа, не давала длинным, волнистым волосам падать на лицо.

– Мы тоже его искали, но здесь только мы, как видите, – ответила я.

– Господи ты боже мой! – простонала бледная тень женщины с оголенным животом, неуловимо напоминавшая скелет, украшенный россыпью кельтских татуировок. – Мы что, проехали весь этот путь от гребаного Эшленда просто так ?! – Она пошла и улеглась на валун, с которого недавно встала я. – Я так жрать хочу, что вот-вот помру.

– Я тоже есть хочу, – прохныкала другая женщина – черноволосая карлица. На талии у нее красовался бисерный пояс, в который были вплетены маленькие серебряные колокольчики. Она подошла к женщине-призраку и стала гладить ее по голове.

– Драные организадницы ! – проревел мужчина с повязкой на голове.

– Вот, блин, ты прав, – промямлил мужчина с зеленым ирокезом и здоровенным серебряным кольцом в носу – очень похожим на те, которые красуются в ноздрях у быков.

Оборванные и грязные, с гордостью украшенные высшими хипповскими регалиями, эти люди несомненно были членами Радужного Племени. Даже собаки были обдуманно наряжены в банданы и бусы.

– Знаете, что я сделаю? – спросил мужчина с повязкой. – Я организую свое собственное гребаное сборище на Кратерном озере. Мне не нужны эти гребаные организадницы, которые будут распоряжаться, что мне делать и куда идти! У меня здесь есть кой-какое влияние !

– Далеко отсюда до Кратерного озера? – спросила последняя из женщин с австралийским акцентом. Она была высокой, красивой, светловолосой, впечатляюще зрелищной: ее волосы представляли собой кучу дредов, связанных в пучок на затылке, в ушах вместо пирсинга – нечто, напоминавшее настоящие птичьи кости, а все до единого пальцы были унизаны экстравагантными кольцами.

– Не так уж и далеко, дорогуша, – сказал мужчина с повязкой.

– Не называй меня дорогушей! – отрезала она.

– А что, дорогуша – это бранное слово в Австралии? – поинтересовался он.

Она вздохнула, а потом издала тихое рычание.

– Ладно, крошка, не буду называть тебя дорогушей. – Он рассмеялся резким смешком, подняв лицо к небу. – Но я таки буду называть тебя крошкой, если мне, черт побери, так нравится. Как сказал Джимми Хендрикс, «я всех называю крошками».

Я встретилась взглядом со Стейси.

– Мы тоже пытались отыскать Встречу, – сказала я. – Мы слышали, что она должна быть здесь.

– Мы путешествуем по Маршруту Тихоокеанского хребта, – добавила Стейси.

– Мне. Нужна. Жратва! – провыла бродяжка, лежавшая на валуне.

– У меня есть немного, могу с тобой поделиться, – сказала я ей. – Но за ней придется идти к озеру.

Она лишь уставилась на меня в ответ без выражения, с затуманенными глазами. Я задумалась: интересно, сколько ей лет? С виду она была моего возраста, а по поведению могла сойти за двенадцатилетнюю.

– У вас в машине есть места? – спросила меня австралийка приглушенным тоном. – Если вы вдвоем направляетесь обратно в Эшленд, я бы поехала с вами.

– Мы идем пешком, – ответила я и встретила ее непонимающий взгляд. – У нас только рюкзаки. Мы просто оставили их у озера.

– На самом деле мы действительно идем в Эшленд, – добавила Стейси. – Но нам понадобится около двенадцати дней, чтобы туда добраться, – и мы вдвоем рассмеялись, хотя к нам никто не присоединился.

Спустя пару минут все они погрузились обратно в грузовик и были таковы, а мы со Стейси пошли назад по тропе к Тоуд-лейк. К нашему возвращению обе парочки уже сидели рядом с Рексом, и мы вернулись на маршрут все вместе, хотя спустя совсем немного времени я уже стала замыкающей, прихромав в лагерь перед самыми сумерками, поскольку меня тормозило катастрофическое состояние ног.

– Мы даже не думали, что ты до нас доберешься, – сказала Сара. – Мы думали, ты уже где-то разбила лагерь.

– Ну вот, а я здесь, – ответила я, чувствуя себя уязвленной, хотя понимала, что она хотела всего лишь посочувствовать моим больным ногам. Пока мы пили и рассказывали друг другу разные истории в Касл-Крэгз, Сэм как-то раз пошутила, что на тропе мне надо было дать кличку «Ходячая Невезуха», после того как я поведала им обо всех своих неприятностях на маршруте. В то время я над этим посмеялась: мне казалось, что Ходячая Невезуха – вполне подходящее прозвище; но быть ею мне отнюдь не хотелось. Мне хотелось быть несгибаемой – круче только яйца, выше только звезды – королевой амазонок.

Прохождение 27–30 километров в сутки, изо дня в день, стало для меня делом чести.

Утром я поднялась раньше остальных, потихоньку смешала в котелке заменитель молока с холодной водой, слегка заплесневевшей гранолой и изюмом. Меня разбудил еще один сон о снежном человеке, почти точь-в-точь такой же, как и два предыдущих. Завтракая, я поймала себя на том, что старательно прислушиваюсь к звукам, раздававшимся среди все еще темных деревьев. Я пошла вперед раньше, чем остальные успели хотя бы вылезти из своих палаток, довольная тем, что получила фору. Какой бы я ни была истощенной, медлительной и измученной больными ногами, какой бы я ни была невезучей, я держалась наравне с остальными – с людьми, которых считала настоящими дальноходами. Прохождение 27–30 километров в сутки, изо дня в день, стало для меня делом чести.

Час спустя я услышала чудовищный треск среди кустов и деревьев сбоку от тропы. Я застыла на месте, не зная, то ли завопить, то ли хранить молчание. И ничего не могла поделать: как ни глупо, тот мужчина в маске бигфута из снов снова и снова мелькал в моих мыслях.