Кристиан Диор - Я – Кутюрье. Кристиан Диор и Я

Возвращение к забытым приемам вызывало многочисленные трудности: надо было приучить к этому весь персонал. Они немедленно принялись за работу, с мадам Маргаритой во главе, как только были получены мои рисунки. Подготовка коллекции проходила в невероятных условиях. Теснота моей студии – бывшего будуара – принуждала нас искать дополнительное пространство для тканей. Но их становилось все больше, и я был вынужден работать на лестничной площадке и даже на ступеньках лестницы. Примерки, исправления – все там же. Дом лихорадило. Жертвой этого немыслимого напряжения стала одна портниха, на которую мы больше всего рассчитывали: она слегла от нервной депрессии. Мы на ходу заменили ее Моникой, особо одаренной работницей, которая, слава богу, справилась. Это она вместе с Кристианой довела до конца первую коллекцию. Им пришлось даже шить костюмы, поскольку приглашенный мною специалист оказался недостаточно умелым, чтобы выполнить поставленную перед ним задачу.

Все мои мысли и силы были направлены только на то, чтобы в совершенстве выполнить все свои девяносто моделей. Вдохновленные мадам Маргаритой, первые портнихи и швеи старались найти или придумать подходящие приемы, с помощью которых они могли выполнить доверенные им модели. Большинство из них впервые встретились в нашем Доме и раньше не знали друг друга. За несколько недель они превратились в сплоченную команду.

Я же разрывался между ремонтными работами, наймом персонала и созданием моделей, иногда просто падал от усталости на рулоны тканей, потому что другой мебели не было. Манекенщиц было только шесть. Тысячи примерок истощали их нервную систему и лишали сил, однажды наша очаровательная блондинка-англичанка потеряла сознание и упала прямо мне на руки. Мне казалось, что я крепко ее держу, но она соскользнула на пол, оставив в моих руках… свою грудь! Я забыл, что, желая подчеркнуть это женское преимущество, распорядился использовать бюстгальтеры с подкладками тем, кого природа не одарила этим в полной мере.

Много проблем было и с тканями. Они были далеки от совершенства. Кроме того, для платьев, придуманных мною, нужны были тонкие и прочные ткани, такие как шелк, крашенный в нитках, тафта, фай, атлас-дюшес, шерсть. Но они были тогда весьма редкими. Через несколько лет креп-ромен [92] Плотная ткань с мелкими поперечными рубчиками. , креп-жоржет [93] Достаточно тяжелая односторонняя гладкая и блестящая ткань. , муслины [94] Очень мягкая шелковая прозрачная ткань высокой крутки. и мягкие джерси пришли им на смену. Между тем час показа приближался. Я намеренно не хотел рекламы, предпочитая положиться на доброту нескольких надежных друзей, чтобы о Доме заговорили в Париже. Интеллектуальный и светский граф Этьен де Бомонт, мадам Ларивьер, страстная Мари-Луиз Буске, Кристиан Берар и несколько журналистов, таких как мадам Элен Лазареф, Мишель де Брюнхофф, Поль Кальдагес, Джеймс де Коке, возбудили волну любопытства, масштаб которой меня напугал. Не будут ли от меня слишком многого ожидать?

Не обману ли я их доверие?

Вечером, когда мои близкие попросили показать платья перед первым публичным выходом, я согласился с большим трудом.

Берар восхищался, Мари-Луиз Буске – еще больше. Будучи суеверным, я бросился искать небольшой кусочек дерева, чтобы за него подержаться. Все это мне казалось слишком прекрасным и немного опасным.

Вот так реклама пришла к нам, можно сказать, сама собой.

Уже Life просит меня улыбнуться перед фотокамерой «естественно» и «вдохновенно». С тех пор мне так часто приходилось принимать такой вид! Тогда я не осознавал важности статьи в Life для моего Дома. Как и богиня судьбы, богиня рекламы улыбается иногда тому, кто за ней меньше ухаживает.

До тех пор я пытался репетировать в салоне среди мастериц; но посчитал необходимым устроить что-то вроде генеральной репетиции, чтобы понять, какой моя коллекция предстанет перед публикой. До торжественного показа платья дороги только мне и тем, кто вместе со мною их создавал, поэтому я решил не показывать модели продавщицам. Для них, как и для прессы и клиентуры, «занавес поднимется» в назначенный день. И с тех пор я всегда придерживался этого правила вопреки многочисленным просьбам. Может быть, тем самым я пытался оттянуть вмешательство коммерции в произведение, которое мне было так дорого? Думаю, что это именно так.

И вот, я внес последние поправки. Не имея больше времени что бы то ни было менять, мне оставалось только покориться судьбе, и в это мгновенье ко мне пришло странное спокойствие. Об этой коллекции, любовно созданной мною с помощью вкуса и мастерства всего персонала, я мог утверждать только одно: коллекция мне показалась «интересной», она может понравиться людям и удовлетворить их желания.

Но забота о том, как лучше принять всех приглашенных, очень быстро освободила меня от одержимости своими моделями.

Дизайн показа был подобен чуду. Я просил очень многого, и, естественно, мы не успевали.

Как предсказала мне мадам Д…, последний гвоздь был забит при появлении первого посетителя.

Я же, придя очень рано, споткнулся о ковры, которые заканчивали расстилать. Выходя из ночи на заре решающего дня, Дом был в лихорадочном возбуждении. Кармен Коль [95] Коль, Кармен – сотрудница Диора, управляла бутиком при Доме. провела последние ночные часы, превращая лавочку, похожую на «носовой платок», каким был бутик, в настоящий магазин.

Вечернее платье от Диора, 1949. Фото – Вилли Майвальд

Лашом [96] Лашом – цветочник, постоянный поставщик Диора. расставлял последние цветы в салоне, занавеси и обивка сидений из серого атласа смотрелись прекрасно.

В кабине манекенщицы были готовы к сражению, и, как ни странно, все платья уже были принесены из ателье.

В половине одиннадцатого демонстрационный зал был заполнен до отказа, и дефиле началось. Мари-Тереза, полумертвая от страха, ошиблась на первом проходе, вернулась в слезах и не смогла больше выйти на подиум.

Вскоре выход каждой манекенщицы стал сопровождаться шквалом аплодисментов. Я заткнул себе уши, потому что первые крики «браво» меня испугали. Я не мог в это поверить, но короткие сообщения следовали одно за другим, подтверждая, что мои войска под предводительством необыкновенной суперзвезды Тани победоносно продвигались вперед.

После оглушительного успеха последнего платья мадам Маргариты, мадам Брикар и я молча смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова. Пришла Раймонда, плача от радости, и вытолкнула в демонстрационный зал, где нас встретили ураганом аплодисментов. Какое бы счастливое событие ни произошло со мною в дальнейшем, ничто не сможет превзойти того чувства, что я испытал в тот момент.