Андрей Караулов - Юрий Чурбанов: «Я расскажу все как было…»

Потом в «зоне» появилась Центральная студия документальных фильмов. Я тоже отказался встречаться, но они — не знаю уж зачем — все равно снимали мое пустое рабочее место, мои инструменты, мой станок. Потом они пришли в отряд и снимали мою пустую кровать. А я в это время находился в другом месте. Пережидал, так сказать. Вот эта назойливость, беспардонность — как это все может сочетаться с журналистской этикой?

Потом в «зоне» наступило некоторое затишье, зэки жили спокойно, как вновь свалился «десант» в лице журналистов Додолева, Авербуха и еще кого-то. Они шокировали здесь всех — и осужденных, и администрацию. Крепко погуляли эти ребята по «зоне»! Они фотографировали всех и вся, но охотились, конечно, прежде всего за «бывшей номенклатурой».

Боже мой, как же эта «бывшая номенклатура» бегала от них! Представить трудно! Авербух с помощью администрации, прапорщиков перекрывал им все «каналы»: зэков отлавливали в полном смысле этого слова. Когда Авербух с фотоаппаратом пришел в отряд, где находился Вышку, то бывшему заместителю Председателя Совмина Молдавии, было сказано буквально так: «Если ты не будешь позировать и не покажешь свою «козью морду», получишь наказание». Было и так! Но Вышку все равно пытался загородиться и натянул на голову спортивную куртку. Получилась такая поза: вытянуты руки, одевается костюм, в этот момент его снимает Авербух «крупным планом», и впечатление, что сидит на кровати или полуидиот, или просто сумасшедший. Авербух хохочет, уходит довольный, а Вышку становится плохо, и он лежит с сердечным приступом. Что же это за фокусы, граждане журналисты?

А потом искали меня. Благо цех у нас большой, сборочный тесно соприкасается с механическим, так что найти меня оказалось нелегко. Но нашли. Наступила пересменка, Додолев с Авербухом пробежали литейный цех, я вижу из окна, что они ушли, быстро иду в другую сторону — и тут вдруг появляется войсковой наряд. Мне приказывают: надо идти. Я сопротивляюсь, говорю, что все это нарушение закона, что никто не может навязывать свою волю человеку, даже если этот человек осужден и т. д. Мне еще раз говорят, мол, нужно идти, а то — могут наказать. Зашли за угол, а тут Авербух с другом-аппаратом и всей этой «шайкой», я их иначе не назову.

Вот так в сборнике «Совершенно секретно» появилась фотография Чурбанова в робе, только сборник этот не «совершенно секретный», а «совершенно трепливый». И подпись сделали: у Чурбанова, мол, такая голова, что арестантская кепка идет ему так же хорошо, как и генеральская фуражка.

От этого больно. Посмотрим, что у них будет… со временем, конечно.

Если журналисты все еще хотят приезжать сюда, в «зону», пожалуйста, приезжайте, но только с чистыми руками, без конъюнктурных соображений. Не стригите купоны, это несолидно.

Вот и кончается моя исповедь. Не знаю, будет ли у этой книги продолжение и нужно ли оно.

Кажется, я все сказал.

Если я выйду на свободу, то есть, если я останусь жив, мне будет 62 года. Не такой уж большой возраст, но все-таки…

Впереди еще 8 лет и их надо как-то прожить. Как-то прожить и обязательно бороться.

Чего бы это ни стоило.

Январь, 1991 год,

Нижний Тагил

Автор неточен, в доме № 2 26 по Кутузовскому проспекту больше 20 подъездов. (Здесь и далее — примечания издателей.)

На IV Съезде народных депутатов СССР Г.И. Янаев стал вице-президентом СССР.

Дочь и зять Г.Л. Брежневой.

По решению Комиссии по привилегиям Верховного Совета СССР бывшие члены Политбюро и члены их семей с мая 1990 г. лишены госдач.

Речь идет о женщине из бывшей обслуги Л.И. Брежнева

Имеется в виду иск Г.Л. Брежневой, опротестовавшей конфискацию имущества ее семьи.

Ю.М. Чурбанов находился в Ташкенте, где выступал свидетелем в судебном процессе.