Тони Айомми - Железный человек - Моё путешествие сквозь Рай и Ад вместе с Блэк Саббат

Их вокалистка, Мария Сьёхольм (Maria Sjoholm) держалась в стороне, так что я никогда не видел её. После гастролей они с Мартиной прилетели всего на день из Швеции. Они пришли ко мне домой, где были только я и Тони. Вэлери не было, тогда мы уже не были одним целым, и они спросили: "Может тебе приготовить чего-нибудь?"

"Ага!"

Мы затарились продуктами на местном рынке, зашли в студию, я сыграл им пару вещей. Я спросил, не будет ли у них к ним каких-нибудь идей. Всё это заняло минут двадцать, после чего они отправились в дом и взялись готовить. Они притащили красное вино и одну-две гигантские плитки шведского шоколада. У меня еще была плитка Кэдбери. Они принялись за шоколад, и мы пару раз выпили. Настало время ужина, мы ещё пригубили, они съели и тот шоколад, что принесли мне. Это парочка запросто приговорила две огромные плитки! Я им этого никогда не забуду - это было очень забавно.

На следующий день мне надо было улетать куда-то, начинался новый тур, и мы вместе поехали в Лондон. По дороге я подобрал Оззи, а потом мы вчетвером отправились в аэропорт, где они сели на рейс до Стокгольма.

В течение года я разговаривал с Марией по телефону о том, как продвигаются дела с песней. Звонки стали регулярными. Я звонил, и мы болтали, иногда часами. Наша дружба росла, и как раз перед тем, как стартовало воссоединительное турне Black Sabbath 1999-го года,я спросил: может приедешь на несколько дней? Я пришлю билет. Приезжай на шоу в Фениксе."

Она подумала и ответила: "Хорошо."

Мария прилетела, она сильно нервничала. Я тоже не особенно понимал, как себя вести.

О Боже, я нашёл её!

Мы отыграли в Фениксе в канун Нового Года, а потом она поехала с нами в Лас-Вегас. Мы получали большое удовольствие от общения друг с другом. Вот так всё и произошло, мы стали часто видеться, и в итоге она перебралась в Англию. Шёл 1999-й год.

Трек, который мы написали для Drain STH, назывался "Black" и появился на их альбоме "Freaks of Nature". Он был издан в 1999-м году, но группа вскоре распалась. Так как команда состояла сплошь из девушек, им приходилось нелегко. Они годами гастролировали, и с Марии было достаточно путешествий. Она рассказала об этом остальным девушкам и попросила их подыскать кого-то на замену. Они не нашли, и коллектив развалился. Возможно, в этом виноват я.

Мы не желали играть с Майком Бордином. Мы все хотели к следующему туру вернуть Билла. Оззи, Гизер и я провели первое испытание, проверили, как мы будем ладить. Мы спрашивали себя: получится ли? Какова польза? В общем, мы нашли взаимопонимание, и концерты проходили отлично, всем нравилось. Поэтому казалось очевидным, что мы должны вернуть старый, без исключения, состав к следующим гастролям.

Мы должны были составить такие условия, чтобы не пускаться в долгие прения, не между нами, а со стороны менеджмента. У нас у каждого был свой менеджмент, и работать было бы сложно, поэтому мы решили доверить это кому-то одному, без вмешательства остальных, иначе бы наступил хаос. Так и было сделано. Шарон организовывала Ozzfest, поэтому она и занялась воссоединением.

Мы порепетировали с Биллом, отработали программу, а затем дали несколько грандиозных шоу перед тем, как NEC записали живьём альбом "Reunion" 5-го декабря 1997-го года. Мы слишком поспешно пригласили в тур NEC, честно. Я считал, что нам необходимо было для начала намного больше поиграть вместе. Мы репетировали, но выступили всего два раза, а потом, вдруг, два дня отыграли для NEC и записали это. Мы еще не вошли в колею, и вместо того, чтобы тут дать маленькое соло или там достичь кульминации, мы просто играли песни. Было бы классно, если бы мы больше отвязывались.

Это была нервотрёпка, потому что мы знали, что нас записывают. Когда даёте обычный концерт, после заключительной песни всё заканчивается, но когда он записывается, все могут увидеть и услышать его после, в любой момент. Кроме того, это было выступление в родном городе, отчего мы нервничали ещё больше. Пришли друзья, там был Брайан Мэй, и Кози с Нилом тоже. Факт, мы вчетвером потом сходили в китайский ресторан.

Я находился в отеле Sunset Marquis, когда в апреле 1998-го года мне позвонил Ралф. Он сказал: "Мне очень жаль, но должен сообщить тебе, Кози погиб а автокатастрофе."

Я был сражён. Я был ошарашен.

Все эти годы, что я знал Кози, он обладал немного буйным характером. Я ездил несколько раз с ним на машине, водил он превосходно, но ездил настолько быстро, что я натерпелся страху. Он любил ездить по треку на своём феррари, так как обожал скорость. Кроме того, у него была парочка огромных байков, седенья которых он до блеска отполировал своей задницей. Когда мы записывали "Headless Cross" в 1988-м в Вудкрее, иногда он приезжал на одном из них, и, если перебирал с напитками, я забирал у него ключи и прятал так, чтоб он не мог их найти. Он начинал: "Где мои ключи?"

"Ты не поедешь домой в таком виде!"

"Да я в норме, в норме я."

Всё те же "я в норме". Но ему приходилось оставаться.

Байки Ямаха очень скоростные, и я думал, однажды он доиграется на одном из них. Но я не ожидал, что это будет в машине. Я узнал, что произошло, жуткая чертовщина.

Кози встречался с девушкой. Она была замужем, но жила отдельно от супруга, или съезжала от него, и у неё были неприятности с мужем. Кози был дома, пропустил пару стаканчиков по своему обыкновению, когда она позвонила в полном расстройстве и попросила: "Приезжай за мной, быстрее."

Кози жил от неё примерно в тридцати или сорока милях. Он вылетел на шоссе в своём саабе, достаточно шустрой машинке. Пока он мчался к ней, она позвонила: "Ну, где же ты?"

"Я в дороге."

Во время разговора она услышала: "Вот, дерьмо!"

И в следующую секунду: бац!

Я полагаю, тогда шёл дождь. Кози не пристегнул ремень безопасности. Он ударился обо что-то и вылетел прямо через лобовое стекло. Невосполнимая и невыразимая потеря талантливого музыканта и хорошего друга.

Подготовив альбом "Reunion", мы планировали полноценное турне в оригинальном составе и в мае 1998-го принялись репетировать в его преддверии. Прошло двадцать лет с тех пор, как мы вчетвером занимались такими вещами. На этот раз мы старались нормально общаться, обсуждая вещи, вместо того, чтоб вести себя, как бычки в китайском магазине. Вместо "Делать будем так", или даже "Давайте сделаем так-то и так-то", все интересовались: "Что думаешь, стоит нам сделать то-то?"

Мы снова шутили и хорошо работали вместе. Это было замечательно, так как мы готовились к тому, что и так все умеем. Мы просто прошлись по песням. Обычно Оззи пел и уходил, или пробегался по ним ещё самостоятельно. 19-го мая мы прошлись по программе, и, когда дошли до "Paranoid'а", заключительной вещи, Билл произнёс: "Господи, как-то странно я себя чувствую. Ничего, если я прилягу?"