Александра Давид-Неэль - Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая

На крайнем западе Китая большинство туземцев-лоло охотно занимаются разбоем. Счастливая звезда уберегла меня от нежелательных встреч, и ничто не омрачало моих добрых отношений с лоло, с которыми пришлось общаться в различные периоды. Единственное неприятное происшествие приключилось со мной по моей же вине.

Я собиралась отправиться в путь из той части Кьенчана (Сичана), где обитают племена лоло, в местность, расположенную на юге Мили, на тибетской территории. Из-за своей врожденной неприязни к проторенным дорогам я решила следовать по самолично разработанному маршруту, пролегавшему через горы. Кроме моего приемного сына и неизменного спутника ламы Ионгдена, меня сопровождали два погонщика мулов. Нашими средствами передвижения были крупная самка мула, на которой ехала я, лошадь Ионгдена и три мула, навьюченные вещами.

Проделав второй этап пути, мы подъехали к жилищу одного из вождей лоло. Просторный каменный дом свидетельствовал о солидном достатке его обитателей. Нас радушно встретили и отвели всем для ночлега большую комнату. Над нашими походными кроватями виднелся черный камень, лежавший на полке.

Хозяин дома немного говорил по-тибетски, или, точнее, на смеси тибетского языка с китайским, и мы с Ионгденом вели с ним беседы. Разумеется, он первым делом осведомился, куда мы направляемся, и, услышав ответ, подробно описал дорогу, по которой нам предстояло следовать, чтобы добраться до Ялунцзян в том месте, где находился перевозчик с небольшой лодкой; животные должны были перейти реку вброд. Другого подходящего пути не существует, говорил лоло, не считая узких, крутых, путаных горных троп, которые трудно отыскать в чаще; мы рисковали неминуемо заблудиться в этом лабиринте.

Хозяин расписывал маршрут с такой предельной точностью и столь настойчиво советовал нам не отклоняться от него, что в мою душу закрались подозрения. После всего, что я наслушалась о местных разбойниках, мне показалось, что человек, снабдивший путников такими полезными сведениями, хотел заманить нас в ловушку, направляя туда, где его сообщники собирались нас ограбить. Почему же он не сделал этого, пока мы находились в его доме? По той же самой причине, по которой тибетские пастухи с высокогорных пастбищ предпочитают не нападать на странников возле своих стойбищ. В этом случае, если пострадавшие донесут о происшедшем местному вождю, то не смогут назвать имена виновных.

Итак, я поблагодарила лоло за добрые советы и мы отправились в путь; проделав несколько километров по указанному маршруту, я велела погонщикам свернуть с пути и следовать через лес в поисках другой дороги. Мы наткнулись на какую-то тропу, а затем отыскали еще несколько других, петлявших по горам, то поднимаясь к перевалам, то спускаясь в долины. На этой пересеченной местности, то и дело вынуждавшей наших животных отклоняться от намеченного курса, компас был абсолютно бесполезен. Мы ехали через пустынные леса, и нам не у кого было узнать дорогу. Прошло несколько дней. Наступил сезон дождей; мы мокли под ливнями и барахтались в непролазной грязи… наши съестные припасы были на исходе…

Наконец однажды вечером мы увидели какую-то хижину. Ее обитатели походили на лесорубов. Я благоразумно решила не спрашивать о роде их занятий. Эти люди пустили нас в дом. Внутри лачуги земляной пол был почти таким же грязным, как лесные тропы, более-менее чистой оказалась широкая скамья, сооруженная вокруг очага. Я хотела было на нее лечь, но там уже расположился какой-то старый дед; он грубо отпихнул меня ногой с сердитым ворчанием.

Хозяева сказали, что мы заблудились. Нам следовало вернуться назад и свернуть на другую дорогу. Никто не вызвался нас проводить. И вот наутро мы снова побрели дальше, блуждая от тропы к тропе. Мы действительно оказались в сущем лабиринте, как и предупреждал лоло. Достойный человек! Он желал нам добра, направляя по правильному пути; я была наказана за то, что усомнилась в его добрых намерениях. Как знать, не известил ли черный камень-талисман своего хозяина о наших злоключениях и не посмеивался ли тот надо мной?.. Нам понадобилось почти две недели, чтобы отыскать нужную дорогу.

Если идти отсюда в северо-западном направлении, можно добраться до Мили. Это крошечное тибетское государство, управляемое на феодальный лад под весьма мягким китайским контролем. Во главе государства находится лама-воин из разряда средневековых духовных правителей. Подобные монархи некогда преобладали в Японии, но совсем на другом уровне. Между тем религиозный царек Мили владеет рабами, и, если кто-нибудь из них убегает, он решительно требует возвращения своей собственности. Ныне губернатор Сикана сбил спесь с этого опереточного владыки, но двадцать лет тому назад местные жители в полной мере ощущали на себе гнет его неограниченной власти. Примерно в ту же пору один из беглых рабов царька добрался до провинции Юньнань, обосновался там и принял католическую веру. По прошествии нескольких лет бывший раб, очевидно, решил, что господин о нем позабыл. Ничего подобного. Во время одной из поездок бедняга опрометчиво заглянул в эти края. Его схватили и бросили в тюрьму, после чего он снова стал рабом.

Главе католической миссии — эту историю поведал мне один французский священник — удалось вырвать своего прихожанина из лап туземного царька, но это стоило ему немалых усилий, отнявших значительное время.

Решение правительства присоединить Кьенчан к провинции Сикан вызвало яростное сопротивление жителей округа.

Здешние купцы и зажиточные фермеры не видели никакой пользы в объединении с бедной, засушливой, полупустынной провинцией, населенной дикими кампа. Их также не прельщала и перспектива уплаты налогов на предстоящие расходы по освоению этих отдаленных территорий и строительству дорог, по которым они не собирались когда-либо ездить. Требования местных жителей по этому вопросу якобы были удовлетворены. Сейчас, когда я пишу эти строки, Сичан является наполовину самостоятельным округом во главе с неким генералом. Это не «наместник», и его положение по отношению к губернатору Сикана обозначено нечетко. Как всегда в подобных ситуациях, оно может внезапно измениться в силу непредвиденных обстоятельств.

Столица Сикана Дацзяньлу — старинное тибетское селение, ставшее китайским городом. Его подлинное тибетское название — Дарцедо, что означает «место слияния рек Да и Дзе» [131]. Да — мощный поток, спускающийся с перевала Жеда, или Дзеда, и клокочущий в каменистом русле, струясь по узкой лощине, где расположен Дацзяньлу. Дзе вытекает из другой долины в более низменной части города, на его окраине, возле северных ворот. Здесь оба потока, соединившись, образуют довольно широкую реку с очень быстрым течением, впадающую в Татунг {166} десятью километрами дальше.