Александра Давид-Неэль - Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая

Два таких влиятельных военачальника вряд ли могли договориться; между ними возникли разногласия. Генерал Ma ушел вместе с частью своего войска. Оставшийся в одиночестве Чжао продолжал свои зверства. Будучи опытным руководителем, он не преминул извлечь выгоду из ужаса, обуявшего туземцев, и обложил всю округу налогами.

Отголоски событий, происходивших в Батанге, долетели до берегов Верхнего Меконга (провинция Юньнань). Взбунтовавшиеся племена, превратившиеся в шайки разбойников, разбежались. В этих краях мятеж не был направлен непосредственно против китайцев. Как уже было сказано, ненависть тибетцев распространялась главным образом на иностранцев, приобретавших их земли и расселявших на них новообращенных католиков. Напротив, в Батанге и в районе Чатин недовольство явно носило антикитайский характер.

Ламы монастыря Санцилин отказывались признать китайских чиновников, и комиссар Чжао решил обуздать их с помощью нескольких частей. У лам было недостаточно сил, чтобы сразиться с противником на открытой местности, и они укрылись в монастыре. Ламы уже давно предвидели возможное нападение и приготовились к длительной осаде, сделав запасы провизии на несколько лет.

Подчиненные Чжао были обеспечены хуже: у них быстро закончились провиант и боеприпасы. Многие солдаты, страдавшие от голода, взбунтовались и потребовали, чтобы их отпустили домой. Безжалостный генерал казнил зачинщиков мятежа.

В конце концов, китайцы обнаружили водопровод, по которому вода поступала в Санцилин, и перекрыли его. Осажденные поняли, что им долго не продержаться, и направили гонцов в окрестные монастыри за помощью. Они надеялись, что посланцы сумеют пробраться туда тайком от китайцев, но те их заметили и задержали.

Несколько дней спустя отряд переодетых китайцев явился к осажденным под видом людей, ожидавшихся в качестве подкрепления. Ламы, не подозревавшие о захвате своих гонцов, попались на эту уловку. Они открыли пришельцам ворота монастыря. Вслед за тем туда ворвались солдаты Чжао. Монастырь обыскали и всех найденных лам убили на месте. Настоятель покончил с собой. Перед уходом китайцы подожгли Санцилин. Осада продолжалась полгода.

После этого генерал Чжао вернулся в Сычуань, а его солдаты разошлись кто куда.

Чжао Эрфэн был не только военачальником. Он обладал и недюжинными способностями хозяйственника. Благодаря ему была проведена телеграфная связь между Дацзяньлу и Батангом. Кроме того, по его приказу прокладывали новые дороги и улучшали старые. Он не преминул также вспомнить о давних планах колонизации западных земель; военные гарнизоны, разбросанные по округе, должны были охранять поселенцев и ремесленников, набранных Чжао для заселения местности Кам. Это начинание, как и предыдущие попытки, потерпело крах.

Наконец, не кто иной, как Чжао Эрфэн, предложил создать провинцию Сикан, получившую официальный статус лишь тридцатью годами позже, в 1939 году, в мою бытность в Дацзяньлу.

Во времена Чжао Эрфэна в состав будущей провинции Сикан входили город Чамдо и местность Трайя. Кроме того, генерал расселил китайцев в Ньяронге. Такая попытка уже была предпринята в 1700 году, но она не увенчалась успехом, и Ньяронг снова стал практически независимым под слабым сюзеренитетом лхасских властей.

Продолжавшиеся в течение нескольких лет раздоры между принцем Дерге и его братом также способствовали увеличению территории Сикана. Невзирая на многократные вмешательства китайских властей, брат правителя продолжал донимать его, пытаясь свергнуть с престола. Принцу Дерге не удалось уладить этот конфликт мирным путем, и он отдал власть генералу Чжао, установившему там китайское правление. Этот союз оказался недолговечным. На протяжении двадцати лет в Дерге трижды менялись хозяева: власть переходила к людям из Лхасы и обратно. Сейчас эта территория является частью провинции Сикан. Однако современный Сикан отнюдь не расширился до размеров, грезившихся честолюбивому Чжао Эрфэну, который предполагал, что граница провинции будет перенесена в город Джамо, столицу Конгбу, расположенный сравнительно недалеко от Лхасы.

Соперничество между военачальниками, безразлично или даже враждебно относившимся к достижениям соратников, помешало осуществлению плана Чжао, который мог бы воплотиться в жизнь при поддержке сильной национальной армии.

В 1907 году борьба за соляные копи Иеркало, именуемого китайцами Иенчин, привела к новым сражениям в долине Верхнего Меконга [100]. Китайцы и тибетцы уже давно состязались за право обладания этой территорией. Решительное наступление китайских частей вынудило тибетцев уйти. Туземному населению пришлось покориться силе, но несколько месяцев спустя тибетцы воспряли духом и вновь стали заселять свои земли. История соляных копей, неразрывно связанная с историей этого участка тибетско-китайской границы, на этом не кончается. Китайцы то отвоевывали месторождение, то теряли его, до тех пор пока в 1932 году пограничная линия не переместилась вперед не в пользу китайцев и они окончательно лишились соляных копей. В начале 1942 года губернатору Сикана приписывали намерение отвоевать Иеркало. Лхасское правительство, обеспокоенное этими слухами, сосредоточило на границе войска, чтобы отразить грядущее нападение, но оно так и не последовало.

Описывая историю соляных копей, мне пришлось пропустить другие, более важные события, не касающиеся непосредственно западных провинций Китая.

В 1909 году Чжао Эрфэн предпринял поход на Лхасу, чтобы упрочить там китайские позиции. Итог экспедиции оказался плачевным: китайцы были наголову разбиты и изгнаны из Тибета.

Свержение маньчжурской монархии {133} и сопутствовавшая ему смута вызвали новые волнения на западной границе.

Туземный принц Дацзяньлу объявил себя независимым. Пока он вербовал сторонников, разъезжая по округе, его брат был обезглавлен.

Китайские солдаты местного гарнизона убили своего командира, не платившего им жалованье. Вскоре последовало возмездие: многие из бунтовщиков были казнены.

В стороне отсюда, на западе, почти все отозванные китайские части покинули эти края, и тибетцы вновь взялись за оружие. Начались массовые убийства китайцев, солдат и колонистов; наместник Литанга также лишился жизни.

Некоторое время спустя тибетцы приступили к осаде Батанга, но были разгромлены другими посланными против них войсками. Китайцы, в свою очередь, сожгли город Гарток и монастыри, расположенные в Тайе и Чамдо. Ожесточение противников нарастало.

В 1912 году китайские части были направлены в районы, охваченные смутой, чтобы восстановить там порядок и возвратить китайских чиновников, изгнанных со своих постов тибетцами. Поход завершился отнюдь не блестяще. Как почти всегда в современной истории, силы, брошенные против варваров, оказались недостаточными. Там, где требовалась целая армия, действовали подразделения численностью 2000–3000 человек либо отряды, насчитывавшие лишь несколько сотен солдат.