Рэй Крок - McDonald's. Как создавалась империя

В 1974 году на первой же игре, которую провели «Падре из Сан-Диего» у себя на поле, я шокировал всех присутствовавших тем, что по окончании матча выхватил микрофон из рук ведущего и на весь стадион отругал команду за позорную игру. Все 40 000 тысяч зрителей взвыли, а спортивные журналисты тут же застрочили перьями. Когда я добрался до отеля, позвонила Джони и сказала, что ей за меня стыдно. Как я мог такое вытворить? Наверное, я был пьян? Я был трезв как стеклышко, успокаивал я ее, просто меня немного вывела из себя игра команды.

Этот момент увенчал собой длительный период времени, прошедшего с тех пор, как я отрядил Дона Любина на переговоры о покупке «Падре». Вот как это получилось. В газетах я прочитал, что у владельца команды Арнхолта Смита возникли крупные финансовые проблемы, из-за которых он рано или поздно выставит «Падре из Сан-Диего» на продажу. Интерес к покупке выразило несколько групп бизнесменов, так что ситуация складывалась непростая. Дон позвонил Браззи и сообщил, что клуб хочет купить Рэй Крок.

«Отлично, — ответил Баззи. — Кто еще входит в его группу?»

«Он и есть вся группа». Повисла долгая недоверчивая пауза. Затем Дон пояснил: «У этого человека семь миллионов акций McDonald’s, которые идут по 55 долларов каждая». Баззи посчитал в уме и заявил, что обязательно поговорит с владельцем клуба.

На предварительные переговоры Баззи пришел с сыном Питером. Мы долго сидели и рассказывали друг другу бейсбольные байки — между нами моментально возникла симпатия. Я восхищался профессионализмом Баззи еще со времен, когда он заведовал старым составом команды «Неуловимых из Бруклина» и тесно сотрудничал с такими известными бейсбольными менеджерами, как Ларри Макфэйл, Бранч Рики и Уолтер О’Мэйли. Я интересовался бейсболом всю жизнь, и разговор с Баззи пробудил массу воспоминаний. Я не на шутку загорелся идеей купить «Падре из Сан-Диего», однако до заключения сделки мне предстояло еще пережить долгие раунды напряженных торгов.

Поначалу Смит заломил цену, на полмиллиона превышавшую мои возможности. Но даже когда мы сошлись в цене, сделка не могла состояться, поскольку адвокаты все еще пытались уладить проблемы Смита с властями. Дон Любин ежедневно докладывал мне по телефону о том, как продвигаются переговоры с группой Смита. На одном особенно важном заседании, которое проходило в элегантно обставленном зале в банке, некогда принадлежавшем Смиту, ситуация сложилась настолько напряженной, что Любину и его партнеру по переговорам Бобу Гранту пришлось запереться в отдельной комнате, чтобы согласовать дальнейшие действия. Окна комнаты выходили на залив Сан-Диего. Как позднее рассказывал Любин, он чувствовал нутром, что Смит готов пойти на попятную, но не был в этом уверен. На столе в комнате стояла фотография в рамке. Она сильно выцвела от солнца, и Любин с Грантом едва смогли различить на ней лица троих мужчин. Это были Арнхолт Смит, президент США Ричард Никсон и вице-президент Спиро Агню. Этот символ былой славы воспринимался совсем по-особому сейчас, в разгар Уотергейтского скандала. Любину с Грантом эта фотокарточка придала решимости, и они насели на Смита с утроенными силами. Когда им удалось свести разногласия лишь к одному-двум пунктам, я прилетел в Сан-Диего и встретился с ними и Смитом.

«Послушайте, мы возимся слишком долго, — сказал я Смиту. — Если сделка не состоится сегодня, то она не состоится никогда». Соглашение о продаже было подписано.

«Падре из Сан-Диего» целых пять лет находились внизу турнирной таблицы, так что больших чудес от них я не ожидал. Спортивным обозревателям я сообщил, что на создание отлично играющей команды понадобится не меньше трех лет. Когда команда начала сезон, проиграв три игры подряд в Лос-Анджелесе, я был расстроен, но не удивлен.

Зато жители Сан-Диего приветствовали меня, как героя. И взрослые, и дети узнавали меня на улице и благодарили за то, что я спас бейсбольную команду их родного города. На открытии бейсбольных игр на городском стадионе мэр вручил мне награду. Спортивные журналисты Сан-Диего тоже вручили мне награду, а на церемонии вручения играл оркестр военно-морского флота США. Камеры запечатлели, как я стою на трибуне и показываю пальцами знак победы, словно кандидат в президенты во время предвыборной кампании.

Гордон Макрэй исполнил национальный гимн, судья объявил выход команд, и когда на поле появился первый игрок из «Хьюстонских звезд», я не смог сдержать слез радости. Настроение быстро переменилось после того, как я стал замечать ошибку за ошибкой в игре своей команды. После нескольких неудачных подач мне стало противно смотреть на поле.

Но вот «Падре» разыгрались и заполнили базы с одним аутом. Наш четвертый подающий подал мяч слишком высоко, и мы все напряженно следили за его полетом, словно бы пытаясь силой мысли заставить мяч приземлиться на поле. Однако хьюстонский принимающий выбил мяч во второй аут. Я повернулся к Любину и сказал: «Черт возьми, игра ведь вроде налаживалась. У нас по-прежнему есть один аут».

Когда мое внимание вновь вернулось к игре, я увидел что хьюстонцы покидают поле. Не понимая, что произошло, я воскликнул: «В чем дело? У нас ведь есть один аут!». На это Дон покачал головой и сказал: «Был один аут. Наш игрок был на первой перебежке ко второй базе, когда мяч вылетел, и принимающий его отбил».

Это привело меня в настоящее бешенство. Я вскочил и понесся к будке ведущего. Когда я туда ворвался, ведущий успел только вымолвить «Здравствуйте, мистер Крок…», как я выхватил микрофон у него из рук. В этот момент на игровое поле выбежал совершенно голый человек. Мой голос разнесся через громкоговорители по всему стадиону: «Немедленно уберите бегуна! Где полиция? Арестуйте его!» Голого так и не поймали, однако публика пришла в волнение. Однако его было не сравнить с тем, которое началось через несколько секунд после моей речи.

«Говорит Рэй Крок», — объявил я болельщикам на трибуне, и сообщил, что у меня для них есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая — в том, что болельщиков сегодня на десять тысяч больше, чем их было пару дней назад на открытии игр «Неуловимых из Лос-Анджелеса». «А плохая, — кричал я, — в том, что вы присутствовали на отвратительном матче. Я приношу вам извинения. Никогда еще не видел такого безмозглого отношения к игре».

Об этом инциденте меня до сих пор расспрашивают журналисты. Обычно их интересует, сожалею ли я о своей дерзости. Мой ответ — нет, нет и еще раз нет. Я сожалею лишь о том, что не высказался похлеще. Мне и в самом деле пришлось потом извиняться перед бейсбольным комиссионером, и в итоге могу гордиться тем, что из-за меня появилось новое бейсбольное правило: во время игры никто, кроме официального ведущего, не имеет права подходить к микрофону. Кроме этого, из-за меня у игроков появилась новая забота — теперь им приходится думать о том, как доставить удовольствие зрителям. Это мое требование — дать клиенту почувствовать свою выгоду — хорошо знакомо сотрудникам McDonald’s. Очевидно, я стал первым владельцем спортивного клуба, кто начал требовать от спортсменов выступать так, чтобы болельщики остались довольны.