Владимир Высоцкий - Четыре четверти пути [Сборник]

Азартных игр теперь наперечет,
Авантюристов всех мастей и рангов…
По прериям пасут домашний скот —
Там кони пародируют мустангов.

И состоялись все мои дуэли,
Где б я почел участие за честь.
Там вызвать и явиться — всё успели,
Всё предпочли, что можно предпочесть.

Спокойно обошлись без нашей помощи
Все те, кто дело сделали мое,—
И по щекам отхлестанные сволочи
Бессовестно ушли в небытиё.

Я не успел произнести «к барьеру!» —
А я за залп в Дантеса все отдам.
Что мне осталось — разве красть химеру
С туманного собора Нотр-Дам?!

В других веках, годах и месяцах
Все женщины мои отжить успели, —
Позанимали все мои постели,
Где б я хотел любить — и так, и в снах.

Захвачены все мои одра смертные —
Будь это снег, трава иль простыня, —
Заплаканные сестры милосердия
В госпиталях обмыли не меня.

Мои друзья ушли сквозь решето —
Им всем досталась Лета или Прана, —
Естественною смертию — никто,
Все — противоестественно и рано.

Иные жизнь закончили свою —
Не осознав вины, не скинув платья,—
И выкрикнув хвалу, а не проклятья,
Беззлобно чашу выпили сию.

Другие — знали, ведали и прочее,—
Но все они на взлете, в нужный год —
Отплавали, отпели, отпророчили…
Я не успел — я прозевал свой взлет!

Штормит весь вечер, и пока
Заплаты пенные латают
Разорванные швы песка —
Я наблюдаю свысока,
Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегка
Погибшим — но издалека.

Я слышу хрип, и смертный стон,
И ярость, что не уцелели,—
Еще бы — взять такой разгон,
Набраться сил, пробить заслон —
И голову сломать у цели…

И я сочувствую слегка
Погибшим — но издалека.

Ах, гривы белые судьбы! —
Пред смертью словно хорошея,
По зову боевой трубы
Взлетают волны на дыбы, —
Ломают выгнутые шеи.

И я сочувствую слегка
Погибшим им, — издалека.

А ветер снова в гребни бьет
И гривы пенные ерошит.
Волна барьера не возьмет,—
Ей кто-то ноги подсечет —
И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегка
Погибшей ей, — из, далека.

Придет и мой черед вослед:
Мне дуют в спину, гонят к краю.
В душе — предчувствие, как бред,
Что надломлю себе хребет —
И тоже голову сломаю.

Мне посочувствуют слегка —
Погибшему, — издалека.

Так многие сидят в веках
На берегах — и наблюдают
Внимательно и зорко, как
Другие рядом на камнях
Хребты и головы ломают

Они сочувствуют слегка
Погибшим — но издалека.

Но в сумерках морского дна —
В глубинах тайных, кашалотьих —
Родится и взойдет одна
Неимоверная волна, —
На берег ринется она —
И наблюдающих поглотит

Я посочувствую слегка
Погибшим им, — издалека.

Был шторм — канаты рвали кожу с рук,
И якорная цепь визжала чертом,
Пел песню ветер грубую — и вдруг
Раздался голос: «Человек за бортом!»

И сразу — «Полный назад! Стоп машина!
На воду шлюпки, помочь —
Вытащить сукина сына
Или, там, сукину дочь!»

Я пожалел, что обречен шагать
По суше, — значит, мне не ждать подмоги —
Никто меня не бросится спасать,
И не объявят шлюпочной тревоги.

А скажут: «Полный вперед! Ветер в спину!
Будем в порту по часам.
Так ему, сукину сыну,
Пусть выбирается сам!»

И мой корабль от меня уйдет —
На нем, должно быть, люди выше сортом.
Впередсмотрящий смотрит лишь вперед —
Не видит он, что человек за бортом.

Я вижу — мимо суда проплывают,
Ждет их приветливый порт, —
Мало ли кто выпадает
С главной дороги за борт!

Пусть в море меня вынесет, а там —
Шторм девять баллов новыми деньгами, —
За мною спустит шлюпку капитан —
И обрету я почву под ногами.

Они зацепят меня за одежду, —
Значит, падать одетому — плюс.
В шлюпочный борт, как в надежду,
Мертвою хваткой вцеплюсь.

Я на борту — курс прежний, прежний путь
Мне тянут руки, души, папиросы, —
И я уверен, если что-нибудь —
Мне бросят круг спасательный матросы.

Правда, с качкой у них перебор там,
В штормы от вахт не вздохнуть —
Но человеку за бортом
Здесь не дадут утонуть!

Капитана в тот день называли на ты,
Шкипер с юнгой сравнялись в талантах;
Распрямляя хребты и срывая бинты,
Бесновались матросы на вантах.

Двери наших мозгов
Посрывало с петель
В миражи берегов,
В покрывала земель,

Этих обетованных, желанных —
И колумбовых, и магелланных.

Только мне берегов
Не видать и земель —
С хода в девять узлов
Сел по горло на мель,—
А у всех молодцов —
Благородная цель…
И в конце-то концов —
Я ведь сам сел на мель.

И ушли корабли — мои братья, мой флот, —
Кто чувствительней — брызги сглотнули.
Без меня продолжался великий поход,
На меня ж парусами махнули.

И погоду и случай
Безбожно кляня,
Мои пасынки кучей
Бросали меня.

Вот со шлюпок два залпа — и ладно! —
От Колумба и от Магеллана.

Я пью пену — волна
Не доходит до рта,
И от палуб до дна
Обнажились борта,
А бока мои грязны —
Таи не таи, —
Так любуйтесь на язвы
И раны мои.

Вот дыра у ребра — это след от ядра,
Вот рубцы от тарана, и даже
Видно шрамы от крючьев — какой-то пират
Мне хребет перебил в абордаже.

Киль — как старый неровный
Гитаровый гриф:
Это брюхо вспорол мне
Коралловый риф.

Задыхаюсь, гнию — так бывает:
И просоленное загнивает.

Ветры кровь мою пьют
И сквозь цели снуют
Прямо с бака на ют, —
Меня ветры добьют.
Я под ними стою
От утра до утра, —
Гвозди в душу мою
Забивают ветра.

И гулякой шальным все швыряют вверх дном
Эти ветры — незваные гости.
Захлебнуться бы им в моих трюмах вином
Или — с мели сорвать меня в злости!

Я уверовал в это,
Как загнанный зверь,
Но не злобные ветры
Нужны мне теперь.

Мои мачты — как дряблые руки,
Паруса — словно груди старухи.