Владимир Высоцкий - Четыре четверти пути [Сборник]

Ход за мной — что делать?! Надо, Сева, —
Наугад, как ночью по тайге…
Помню — всех главнее королева:
Ходит взад-вперед и вправо-влево, —
Ну а кони вроде — буквой «Г».

Эх, спасибо заводскому другу —
Научил, как ходят, как сдают…
Выяснилось позже — я с испугу
Разыграл классический дебют!

Все следил, чтоб не было промашки,
Вспоминал все повара в тоске.
Эх, сменить бы пешки на рюмашки —
Живо б прояснилось на доске!

Вижу, он нацеливает вилку —
Хочет есть. И я бы съел ферзя…
Под такой бы закусь — да бутылку!
Но во время матча бить нельзя.

Я голодный, посудите сами:
Здесь у них лишь кофе да омлет, —
Клетки — как круги перед глазами,
Королей я путаю с тузами
И с дебютом путаю дуплет.

Есть примата — вот я и рискую:
В первый раз должно мне повезти.
Я его замучу, зашахую —
Мне дай только дамку провести!

Не мычу, не телюсь, весь — как вата.
Надо что-то бить — уже пора!
Чем же бить? Ладьею — страшновато,
Справа в челюсть — вроде рановато,
Неудобно — первая игра.

…Он мою защиту разрушает —
Старую индийскую — в момент.
Это смутно мне напоминает
Индо-пакистанский инцидент.

Только зря он шутит с нашим братом —
У меня есть мера, даже две:
Если он меня прикончит матом,
Я его — через бедро с захватом,
Или — ход конем — по голове!

Я еще чуток добавил прыти —
Все не так уж сумрачно вблизи:
В мире шахмат пешка может выйти —
Если тренируется — в ферзи!

Шифер стал на хитрости пускаться:
Встанет, пробежится и — назад,
Предложил турами поменяться, —
Ну еще б ему меня не опасаться —
Когда я лежа жму сто пятьдесят!

Я его фигурку смерил оком,
И когда он объявил мне шах —
Обнажил я бицепс ненароком,
Даже снял для верности пиджак.

И мгновенно в зале стало тише,
Он заметил, что я привстаю…
Видно, ему стало не до фишек —
И хваленый пресловутый Фишер
Тут же согласился на ничью.

На дистанции четверка первачей —
Каждый думает, что он-то побойчей,
Каждый думает, что меньше всех устал,
Каждый хочет на высокий пьедестал.

Кто-то кровью холодней, кто горячей, —
Все наслушались напутственных речей,
Каждый съел примерно поровну харчей, —
Но судья не зафиксирует ничьей.

А борьба на всем пути —
В общем, равная почти.
— Расскажите как идут,
бога ради, а? —
Телевиденье тут
вместе с радио.
— Нет особых новостей —
все равнехонько,
Но зато накал страстей —
о-хо-хо какой!

Номер первый — рвет подметки как герой,
Как под гору катит, хочет под горой
Он в победном ореоле и в пылу
Твердой поступью приблизиться к котлу.

Почему высоких мыслей не имел? —
Потому что в детстве мало каши ел.
Голодал он в этом детстве, не дерзал, —
Успевал переодеться — и в спортзал.

Что ж, идеи нам близки —
Первым лучшие куски,
А вторым — чего уж тут,
он все выверил —
В утешение дадут
кости с ливером.

Номер два — далек от плотских тех утех, —
Он из сытых, он из этих, он из тех.
Он надеется на славу, на успех —
И уж ноги задирает выше всех.

Ох, наклон на вираже! — бетон у щек,
Краше некуда уже — а он еще.
Он стратег, он даже тактик, словом — спец, —
Сила, воля плюс характер — молодец!

Четок, собран, напряжен
И не лезет на рожон, —
Этот будет выступать
на Салониках
И детишек поучать
в кинохрониках,
И соперничать с Пеле
в закаленности,
И являть-пример
целеустремленности.

Номер третий — убелен и умудрен,
Он всегда второй надежный эшелон.
Вероятно, кто-то в первом заболел,
Ну, а может, его тренер пожалел.

И назойливо в ушах звенит струна:
У тебя последний шанс, эх, старина!
Он в азарте, — как мальчишка, как шпана,
Нужен спурт — иначе крышка и хана!

Переходит сразу он
В задний старенький вагон,
Где былые имена —
предынфарктные,
Где местам одна цена —
все плацкартные.

А четвертый, тот, что крайний, боковой, —
Так бежит — ни для чего, ни для кого:
То приблизится — мол, пятки оттопчу,
То отстанет, постоит — мол, так хочу.
Не проглотит первый лакомый кусок,
Не надеть второму лавровый венок.

Ну а третьему — ползти
На запасные пути.
Сколько все-таки систем
в беге нынешнем! —
Он вдруг взял да сбавил темп
перед финишем,
Майку сбросил — вот те на! —
не противно ли?
Поведенье бегуна —
неспортивное.

На дистанции четверка первачей,
Злых и добрых, бескорыстных и рвачей.
Кто из них что исповедует, кто чей?…
Отделяются лопатки от плечей —
И летит уже четверка первачей!

Разбег, толчок… И стыдно подыматься,
Во рту опилки, слезы из-под век:
На рубеже заветном два двенадцать
Мне планка преградила путь наверх.

Я признаюсь вам, как на духу:
Этот спорт — мой последний каприз.
Что мне в нем? — только миг наверху —
И стремительно падаешь вниз.

Но съем плоды запретные с древа я,
И за хвост подергаю славу я,
Ведь у меня толчковая — левая,
А у всех толчковая — правая.

Спешите же, свидетели паденья,
Верней топить идущего ко дну.
Мне тренер мой сказал без сожаленья:
«Да ты же, парень, прыгаешь в длину!

У тебя — растяженье в паху,
На трибунах устойчивый свист,—
Не удержишься ты наверху —
Ты стремительно катишься вниз».