В Коцаренко - На огненном берегу [Сборник]

И снова встал вопрос о НП. Тут на глаза Панихину попался вездесущий Славка.

— Подыскали что-нибудь? — спросил его командир полка.

— Нет, товарищ подполковник, кроме трубы ничего нет.

— Опять труба… — Панихин отпустил свое излюбленное словцо. Но потом все-таки согласился и отдал распоряжение саперам обследовать ее и, в случае надежности, оборудовать сиденье для наблюдателей.

Сорокин с командиром роты связи подобрали добровольцев-наблюдателей, их нашлось немало. Однако при первой же попытке подняться по скобам к пробоине многие не выдержали испытания. Поэтому в первые дни на новом НП больше всего пришлось дежурить самому Славке, а потом к нему присоединились разведчик Анышкин и другие.

Дежурили по два-три часа, больше не выдерживали из-за сильного сквозняка, пронизывающего до костей.

— С первого же дежурства мы убедились, что пробоина в трубе, — рассказывал Славка, — не дает нам полного обзора вражеской обороны. Поэтому саперам пришлось пробить дополнительные амбразуры. Их гитлеровцы сразу заметили и выставили против них снайпера. Снайпер стрелял отлично, но тут он оказался бессильным причинить нам существенный урон, потому что труба была высокая, а толщина ее стен вверху доходила до полутора метров. Выпущенные им пули входили в амбразуру под острым углом, ударялись в их верхнюю стенку и шлепались, а до нас долетали только мелкие осколки кирпича.

Много еще рассказывал Белов интересных случаев, связанных с трубой. В некоторые было трудно даже поверить. Вот один из них.

— Однажды мы со своим напарником — связистом Николаем Качуриным сидели на перекладине у амбразур, наблюдали за траншеями противника, — говорил Славка. — Они были так близко, что мы хорошо видели лица фашистов. Они суетились, устанавливали миномет, присматривались к трубе. «Что они хотят делать?» Вскоре поняли: намереваются бить по трубе. На всякий случай я посоветовал Николаю быстро спуститься вниз, а сам стал наблюдать дальше. Взяв крутую траекторию, гитлеровцы и впрямь стали стрелять по трубе. И не просто стрелять. Они могли бы разрушить ее снарядами. Но им хотелось попасть в отверстие трубы, чтобы уничтожить все, что в ней находится, а трубу сохранить как репер. Поняв это, я крикнул вниз: «Всем уйти в канал борова!» — а сам вынул из упоров перекладину, на которой сидел, и привязал ее кабелем к скобе — на всякий случай: если мина попадет в трубу, то не взорвется рядом со мной. Сам же, ухватившись за скобу, прижался к стене и стал смотреть в амбразуру, считая мины, выпущенные фашистами. Несколько их просвистело над трубой, а, кажется, девятая с грохотом разорвалась над ее верхушкой, и на меня посыпались куски кирпича. Силы мои инстинктивно удесятерились, держась за скобу, я глубоко всунул голову в амбразуру, полностью закрыв плечами отверстие. Еще не успел прийти в себя, как за моей спиной свистнуло так, что больно резануло в ушах, и в тот же миг на дне трубы раздался страшный грохот взрыва. Замкнутая трубой взрывная волна устремилась вверх с необыкновенным шумом и свистом и чуть было не сорвала меня. Если бы я не успел всунута голову в амбразуру и не закрыл ее плечами, то, наверное, задохнулся и был бы выброшен в верхнее отверстие трубы. Но коль не случилось этого, я собрался с духом и продолжил наблюдение. Увидел, как фашистские минометчики, торжествуя, убирали миномет. В то же время до меня донеслись крики «ура» и аплодисменты. Но атакующих не было видно. Когда в трубе осела пыль, я, спустившись вниз, узнал, что «ура» кричали гвардейцы учебного батальона, занимавшие оборону у трубы. Оказалось, что они, заметив выходившую из трубы пыль, приняли ее за дым и подумали, что завод возобновил работу…

Я отправился на левый фланг обороны полка. По пути заскочил в медпункт, который располагался у берега в полуподвальном помещении полуразрушенного дома. Из операционной показался худенький молодой человек в белом халате:

— Начсанслужбы полка гвардии капитан медицинской службы Комелев Николай Кириллович.

Поскольку это была первая наша встреча, я тоже представился.

Устало вытирая пот со лба, Комелев сказал:

— Черт знает, что за день выдался сегодня. Вроде бы и боя нет, а раненые все поступают и поступают.

— Снайперов, наверное, подбросили на наш участок.

— Да, да! Представьте себе, все с пулевыми ранениями. А у этого, которого только что оперировали, два ранения навылет в плечо и одно слепое в шею. Сложнейшая операция была.

— Будет жив?

— Не знаю, сам главный хирург полка Каранадзе оперировал. Рука у него легкая.

С Иосифом Георгиевичем Каранадзе я тогда не был знаком, но как о специалисте-хирурге слышал много. Рассказывали, что он даже в темноте, на ощупь, извлекает у раненых пули, осколки и «штопает» рану. Позже я убедился, что хвалили его не напрасно. Это был хирург высшего класса и благороднейшей души человек. Сотням воинов спас он тогда жизнь.

— Ну и душно здесь, — сказал вдруг Николай Кириллович и предложил выйти на улицу. Молча мы поднялись по ступенькам и тут же, при входе уселись на кирпичи под стенкой. Мимо нас по траншее юркнула девушка с двумя кубиками в петлицах и медицинской сумкой на боку.

— Привет! — кокетливо крикнула она и помахала рукой.

— Кто она?

— Командир санитарного взвода 1-го батальона Оля Гонтарева.

— Гонтарева? Позволь, рассказывали, что в первые дни боев в Сталинграде ее привалило кирпичами в подвале, потом еле откопали.

— Точно она, товарищ майор, — оживился начсанслужбы, — это было 29 сентября, когда фашисты пытались столкнуть нас в Волгу. Беспрерывно бомбили с воздуха и били из артиллерии, то и дело бросались в атаки. Ольга со своей помощницей — санинструктором Дусей — нашли подвальное помещение, организовали в нем медпункт и начали обрабатывать раненых. Однако гитлеровцы порой нажимали так, что им приходилось откладывать бинты и браться за винтовки, а отбив атаку, ползти за ранеными.

Потом от взрыва снаряда случился обвал. Отбивая атаки, гвардейцы одновременно стали откапывать подвал. Мало кто остался там в живых. Ольга была без сознания, и ее отправили в госпиталь. К счастью, там она быстро поправилась и вот, как видите, воюет вместе с нами.

Уже после войны я узнал, что Ольга Ивановна стала женой Николая Кирилловича.

Простившись, я отправился на левый фланг обороны полка. Там вновь осмотрел Г-образный дом и дом железнодорожников. Установил, что оба они связаны между собой траншеей. Это еще раз подтверждало наше предположение о том, что Г-образный дом — крупный опорный пункт гитлеровцев, и к нему, в случае необходимости, они могут в любое время дня и ночи перебросить живую силу из любого района города. Я увидел с этого места, что правый угол восточной стены закрывал собой часть северного крыла здания.