В Коцаренко - На огненном берегу [Сборник]

С восходом солнца, выйдя из помещения, я увидел западнее нас на изгибе холма новые бугорки. Артиллеристы хорошо сумели установить свои орудия на углубленные огневые позиции. Их не видно, а стволы орудий чуть-чуть заметны. Это позволяет надеяться, что при атаке фашистских танков артиллеристы смогут им нанести большой урон.

Нам особенно важно было выяснить намерение противника. Поэтому мы с Начальником разведотделения штаба дивизии майором Лебедевым, назначенным вместо майора Шпара, наметили план действий по захвату «языка».

Утром 10 декабря майор Лебедев доложил, что разведчики дивизии захватили у хутора Нижне-Черни в плен фашистского солдата. Услышав об этом, полковник Е. Ф. Макарчук приказал для допроса привести пленного к нему.

Пленный оказался румыном. Он охотно отвечал на вопросы, мешая румынские, украинские и русские слова.

— Поверьте мне, я не фашист, — сказал он горячо. — Мы, румыны, не хотим воевать против русских. Нас заставляют, и за нами наблюдают фашисты. Мои друзья охотно перейдут к вам, если только удастся. Дайте нам оружие, и мы будем с вами бить фашистов… Они готовят большое наступление…

Пленный подтвердил, что фашисты сосредоточивают крупные силы, а в хуторах Пимен-Черни и Нижне-Черни находятся подразделения не только румын, но и немцев.

Худощавый, небольшого роста, черноволосый, он с мольбой смотрел то на полковника Е. Ф. Макарчука, то на меня. Говорил он горячо. Взгляд был тоскливый… Его лицо и глубокая искренность речи запомнились мне надолго.

После окончания допроса пленного вывели из помещения. Полковник Е. Ф. Макарчук по телефону связался с замполитом А. Е. Светловым и рассказал ему о пленном, его показаниях. Об этом он сообщил и в штаб армии.

После разговора с замполитом и работниками штаба армии он сказал мне:

— Пленного румына отпустите. Если он приведет своих друзей, тогда решим, можно ли будет их включить в наш состав… Накормите его, и пусть разведчики ночью отведут его в то место, где захватили. Договоритесь, где и когда встречать его и его друзей, если они думают к нам переходить.

Пленного накормили. Он отдохнул, а с наступлением темноты его увели и отпустили… К нам он не вернулся. Позднее захваченные в плен румынские солдаты нам рассказали, что немцы его арестовали и расстреляли.

Ночь на 11 декабря также прошла спокойно, но каждый чувствовал, что наступившее на фронте затишье может разразиться ожесточенным боем.

Под вечер 11 декабря полковые дивизионные наблюдатели отметили движение большой колонны автомашин с юга в Котельниково. Дальность расстояния мешала определить вид машин, двигавшихся в колонне. Передовые наблюдатели-артиллеристы заметили и также доложили о движении с юга в Котельниково автоколонны до 200 автомашин. С наступлением сумерек командиры полков 823-то и 827-го доложили, что, по подсчетам наблюдателей, в Котельниково прибыло около 300–400 танков и много крытых автомашин. Небольшие группы танков и крытых автомашин вошли в хутора Нижне-Черни и Пимен-Черни.

Суммируя донесения, прихожу к выводу, что фашисты готовятся 12 декабря нанести сильный танковый удар. Свои соображения докладываю начальнику штаба 51-й армии полковнику Кузнецову. Но мой доклад не насторожил его.

Успокаивая меня, он сказал:

— По данным воздушной разведки, в ближайших районах значительных групп танков противника нет.

Это нас не успокоило. Возросшее упорство обороны противником населенных пунктов Пимен-Черни и Нижне-Черни, подход колонн автомашин к Котельниково, безуспешные попытки 4-го кавкорпуса освободить его тревожили нас.

Проходила тяжелая бессонная ночь.

Утро 12 декабря выдалось хмурое. Снегу мало, и равнинное поле — темное.

Около 9 часов утра к телефону меня попросил командир 827-го стрелкового полка майор А. И. Вражнов. Вначале спокойно, но затем все более возбужденным голосом он докладывал:

— Противник готовится к атаке… Выдвигаются его танки… Уже видно три… нет, 5—10! Да их уже более десятка! За ними еще и еще. Уже около сотни…

Западнее нас раздались орудийные выстрелы. Выбегаю из помещения, чтобы установить их причину. Смотрю в сторону своих передовых частей. У изгиба высокой железнодорожной насыпи видны две линии танков. Пересчитываю: в каждой по 24 танка. По конфигурации их, а еще по более заметным опознавательным знакам — белые кресты — легко определить: танки противника. Впереди и позади танков редкие взрывы снарядов. Танки также стреляют из орудий.

Быстро возвращаюсь в помещение. В первой комнате медсестра Наташа Рубейкина накладывает повязку раненому бойцу. Все не по-обычному молчаливы. Чувствуется у всех растущая настороженность. Вхожу в комнату полковника Е. Ф. Макарчука.

Опираясь рукой о стол, а другой держа телефонную трубку, он ведет разговор со штабом армии. Я спешу доложить ему свои наблюдения. Он кладет трубку на аппарат и очень спокойно говорит;

— Танки? Я их хорошо вижу в окно и об этом доложил командарму… — Подумав немного, распорядился — Артиллеристы Гришунова не должны пропустить фашистские танки! Будем отбивать их атаки. Штаб и оперативную группу срочно перевести в поселок Чилеково, направляйтесь туда, там обсудим…

После его ухода подаю команду:

— Все на автомашину — и в Чилеково!

Осматриваю помещение, не остались ли какие-либо следы нашего пребывания, забытые бумаги.

Вдруг громкий шум моторов заглушил все звуки. Выхожу из помещения. 12 «мессершмиттов» кружили на высоте ста метров над нашими артиллерийскими позициями, обстреливая их из пулеметов и забрасывая бомбами. «Виллис» с командиром дивизии мчался по направлению Чилеково.

Танковая группа противника все еще видна у изгиба железной дороги, но уже горят пять фашистских машин. Остальные прекратили продвижение и выжидают результатов авиаудара.

Утром 12 декабря подразделения 827-го стрелкового полка под ударами танков противника вынуждены были отходить на северо-восток и подошли к огневым позициям артиллеристов, прикрыв их правый фланг. Это помогло на время задержать продвижение танковой группировки врага. Однако к вечеру фашистам удалось все же захватить разъезд Небыковский, нарушив наш боевой порядок. Южнее и западнее железной дороги 825-й и 823-й стрелковые полки вступили в тяжелые бои с наступающими румынскими частями. Руководил их действиями заместитель командира дивизии полковник В. Н. Эхохин. Панического или беспорядочного отхода подразделений не было. Это успокаивало.

В полдень 12 декабря с лейтенантом Терентьевым я добрался в Небыково, где находилась наша саперная рота. Ознакомившись с организацией обороны хутора, поставил командиру роты задачу: не допустить захвата хутора противником.