Рой Медведев - Неизвестный Андропов

Еще 6 октября в Будапеште с разрешения властей состоялось перезахоронение останков Ласло Райка и его товарищей. Их официальная реабилитация была объявлена еще летом. Несмотря на осеннюю непогоду, десятки тысяч венгров приняли участие в этой торжественно-траурной церемонии. 13 октября состоялось торжественное перезахоронение семи венгерских генералов, казненных в 1950 году. В церемонии приняли участие тысячи солдат и офицеров венгерской Народной армии. Массовые шествия, которые происходили 6 и 13 октября по улицам Будапешта, шли под лозунгами обновления социализма. Было, однако, очевидно, что речь идет об открытом противостоянии народа и власти. Посольство СССР в Будапеште, и Андропов в-частности, получало и передавало в Москву огромное количество противоречивой информации. Анализировать и оценивать характер происходящих в стране событий было крайне трудно. Оппозиция в Венгрии не имела единой организационной или идеологической базы, в ней причудливо сплелись самые разные, порой противоположные по своим целям движения. Всех объединяло лишь недовольство политикой и режимом, существовавшим в стране в 1948–1956 гг. У движения не имелось и ясно обозначивших свои позиции лидеров. Имре Надь был вовлечен в движение, но не контролировал его. Иногда открыто, но чаще всего тайно в Венгрии проводили работу многочисленные и сильные эмигрантские организации, штаб-квартиры которых располагались по преимуществу в соседней Австрии. Но и эти организации не имели ни общего центра, ни общих целей. Имело место и вмешательство западных стран, идеологических и разведывательных центров, что порождало среди части советских лидеров примитивный взгляд на события в Венгрии как результат «заговора» сил империализма и реакции.

Развитие событий в октябре 1956 года шло по большей части стихийно, и это делало почти невозможными ни точный анализ, ни прогноз. В оппозиционном движении в Венгрии были очень сильны группы, выступавшие за обновление социализма, хотя степень и характер этого обновления разные люди понимали по-разному. Однако все более сильным становилось и влияние радикального национализма, антисоциализма и антикоммунизма. В этих условиях Андропова больше всего беспокоила растущая дезинтеграция руководства ВПТ, граничащая с расколом партии. Посол СССР обращал внимание Центра на то, что ВПТ утратила контроль за обстановкой. Андропов писал в одном из донесений, что «друзья так слабо держат власть, что при любом сильном толчке они ее потеряют, и судьба социализма в Венгрии будет решаться на улице».

Углубление кризиса в Венгрии вызывало огромное беспокойство и в Москве. С 20 октября в Кремле почти непрерывно заседал Президиум ЦК КПСС. Шли консультации с руководством Компартии Китая, а также с лидерами ГДР, Румынии, Чехословакии и Болгарии. Не имелось ни единой, ни ясной точки. зрения. Не только Хрущев, но и большая часть руководителей КПСС склонялись в эти дни не к военному, а к мирному разрешению кризиса. Хрущев говорил о необходимости более равноправных отношений между. СССР и странами народной демократии, о недопустимости вмешательства в дела «друзей».

Были подняты вопросы о выводе части советских войск из стран Варшавского Договора, о сокращении числа советских советников в государственном аппарате этих стран, в частности в армии, в КГБ и МВД. Однако лишь В. Гомулка, только что возглавивший ПОРП, поддерживал эти предложения. Другие лидеры социалистических стран придерживались более жестких позиций. Вальтер Ульбрихт, Тодор Живков и Антонин Новотный прибыли в Москву самолично. Через несколько дней к ним присоединился Лю Шаоци.

События в Польше, которые привели здесь к отставке первого секретаря ЦК ПОРП Эдварда Охаба и к избранию на этот пост Владислава Гомулки, лишь недавно. освобожденного из тюрьмы, всколыхнули венгерскую общественность. Молодежные организации призвали студентов Будапешта принять участие в демонстрации в знак солидарности и поддержки польских товарищей. О подробностях польских. событий венгерские граждане узнавали не из газет, а из передач радиостанции «Свободная Европа», которая почти круглые сутки. вела вещание на венгерском языке. С утра на улицы города вышли десятки тысяч молодых людей. К ним присоединялись большие группы рабочих, служащих, интеллигенции. К середине дня число демонстрантов достигало уже 200 тысяч человек. Лидеры ВПТ, только что вернувшиеся из Югославии, были в растерянности. Министерство внутренних дел сначала объявило о запрещении демонстрации, но затем разрешило ее. Лозунги демонстрантов казались сверхрадикальными. Демонстранты требовали провозглашения национальной независимости, демократизации страны, удаления всех «ракошистов» и наказания лиц, ответственных за репрессии.

Раздавались требования немедленного съезда партии, назначения Имре Надя премьер-министром, вывода советских войск из Венгрии, разрушения памятника Сталину. Андропов, наблюдавший за демонстрацией из окон посольства и посольской машины, был потрясен. Ничего подобного он никогда не видел. Попытки полиции вмешаться в ход бурного шествия привели к столкновению населения и сил правопорядка. Характер демонстрации стал меняться, звучали все более радикальные требования! К вечеру тысячи молодых людей устремились к площади Героев, чтобы сбросить с пьедестала огромную бронзовую статую Сталина. Обмотав шею бронзового Сталина стальными тросами, прикрепленными к лебедкам, грузовикам и автокранам, сотни людей не смогли, однако, свалить статую. Из соседнего предприятия прибежали сварщики и начали разрезать бронзу. Пламя врезалось в колени статуи и через несколько минут ее удалось сбросить вниз. Грузовики оттащили поверженного Сталина к другой площади, где статую еще и обезглавили. На мраморном пьедестале остались стоять лишь огромные бронзовые сапоги. Фотография этих сапог, а также отрезанной головы статуи Сталина обошли на следующий день мировую прессу. В этот же вечер в разных частях города зазвучали выстрелы, началось восстание. Ничего не смог сделать Имре Надь, который обратился к молодежи на большом митинге перед парламентом. Среди демонстрантов шла раздача оружия, группы восставших захватили радиостанцию, рад военных и промышленных объектов.

Около 7 часов вечера Андропов позвонил генералу Лащенко. Он кратко сообщил об обстановке в Будапеште. Посол и генерал обменялись мнениями. Оба они имели лишь право совещательного голоса, но не принимали решений. Однако ровно через час после разговора с Андроповым Лащенко получил распоряжение из Генерального штаба Вооруженных сил СССР о приведении корпуса в боевую готовность [32] Военно-исторический журнал. 1993. № 10. С. 26. .