Ндаба Мандела - Восхождение в горы. Уроки жизни от моего деда, Нельсона Манделы

Граса меж тем сунула ручку ему в руку и сказала:

– Ну вот, Мадиба, мы объяснили Ндабе, теперь можешь подписывать.

Старик посмотрел на меня, и я сказал:

– Unga linge ubhale lo-phepha («Не подписывай эту бумагу»).

Мне было не по себе от того, что в доверенности не фигурировал никто из родственников.

– Почему вы говорите не по-английски? – спросил его старый друг.

– Он мой дедушка, – ответил я. – Почему я не могу говорить с ним на нашем языке?

– Что ты сказал?

– Это касается только меня и его.

Какое-то время они препирались – «друг» просил его поставить подпись и все спрашивал, что я ему сказал, но, в конце концов, Старик отказался подписывать, и они, расстроенные, ушли. Я позвонил тете Маки и спросил, что она обо всем этом думает. Она велела мне принести ей эту бумагу – так я и сделал. На другой день Граса сама позвонила тете Маки и сказала, что у нее есть другая версия, в которую включены дочери Мадибы.

– Для большей прозрачности, – пояснила она, и этот ответ удовлетворил тетю Маки. Но после этого случая я понял, что должен неотлучно находиться рядом с дедом. Не стану бросаться обвинениями и утверждать, что они затевали какое-то гнусное дело, но я сделал однозначный вывод: доверие – шатко, но семья – крепка. В конце своей жизни, в тот момент, когда Старик стал чрезвычайно уязвим, он знал, что я всегда прикрою его спину – точно так же, как он всегда прикрывал мою.

В декабре 2008 года я сдал выпускные экзамены, результаты пришли в январе. Когда я показал их Старику, он остался доволен, и мне было приятно. Он широко улыбнулся и «дал пять».

– Отучился! – заключил он.

– Церемония вручения будет в апреле, – сказал я. – Придешь?

– Конечно! Как же не прийти? Поговори с охраной, организуй все.

К назначенному дню я все организовал и подготовил. Забрал свою мантию, примерил: подходит ли? Да! Отлично. Все было просто замечательно.

В день вручения я первым выскочил из машины и отправился туда, где сидели остальные выпускники. Я забронировал места для деда, Грасы и Мандлы, но Старик отказался занимать целый ряд – не хотел лишать мест остальных родителей.

Наконец, все расселись по местам. Из соображений безопасности Мадиба вошел последним, и зал взорвался ликованием. Все встали и радостно приветствовали его.

– Мандела здесь! Мадиба, Мадиба! – самозабвенно кричали люди.

Началась церемония. Я ждал, пока назовут мое имя. Готовясь к этому дню, я тщательно продумал свое выступление. Я решил выбрать символ АНК – знак Черной Силы, Черного Единства.

Когда-то давным-давно Мадиба, воздев вверх сжатый кулак, прокричал «Amandla!» («Сила!»), а народ ответил ему «Ngawethu!» («Она – наша!»). Вот что я хотел сделать.

Услышав свое имя, я поперхнулся. Не знаю, что произошло – всего минуту назад я был готов, а когда произнесли мое имя, застыл. Эта доля секунды показалась мне вечностью. Я ОГЛЯДЕЛ ТОЛПУ И УВИДЕЛ СВОЕГО ДЕДА. ЕГО ЛИЦО ВЫРАЖАЛО АБСОЛЮТНУЮ ГОРДОСТЬ И СЧАСТЬЕ, ЕГО ОЗАРЯЛА УЛЫБКА.В тот момент я почти физически ощутил, как по спине бегут мурашки от нахлынувших воспоминаний – вся жизнь пронеслась перед глазами, от струй слезоточивого газа («пах! пах!») до душной ибомы. Я улыбнулся в ответ Старику и сделал первое движение, как будто говоря ему «спасибо». Потом прошел через всю сцену – как человек, получивший высшее образование, – и взял символ будущего, за которое столько боролся и страдал мой дед.

После этого я вышел к Мадибе и Грасе, которые ждали меня снаружи, не спеша: я всегда стараюсь избегать камер. Никто не знал, что Мадиба приедет, но несколько особенно ушлых журналистов были уверены в том, что он будет. Охрана держала их на разумном расстоянии, но многие студенты и их родственники хотели получить автограф Мадибы и сфотографироваться с ним.

– Рад познакомиться, – приветствовал он их, когда они подходили. – Я – Нельсон Мандела.

– Думаешь, обязательно каждый раз представляться? – спросил я с улыбкой, когда мы шли к машине.

– Раз на раз не приходится, – ответил он. – Однажды на Карибских островах мимо меня прошел какой-то мужчина со своей женой. Мужчина сказал: «Дорогая, смотри, это же мистер Мандела! Мистер Мандела!» «Чем же вы знамениты?» – спросила она меня. А я не знал, что ей на это ответить.

Я засмеялся, и он сжал мое плечо.

– Молодец, Ндаба.

– Спасибо, дедушка.

– Ты, должно быть, очень гордишься собой.

Я подумал и решил, что так и есть. Я достиг цели, которая была так важна для него, но в конечном счете я сделал это для самого себя, и, конечно, именно такого будущего он желал мне с самого начала.

– Чем ты теперь планируешь заняться? – спросил он.

– Найти работу.

– Отлично, – ответил Старик. – Но сначала давай пообедаем.

Давным-давно росло волшебное дерево, такое высокое, что тень от его ветвей укрывала целую деревню. Солнце не проникало сквозь них, урожай не рос, и людям было холодно и голодно. Вождь велел, чтобы самый высокий и сильный мужчина племени срубил дерево. Но птица, которая жила на самой его макушке, запела:

– Это мое дерево! Это мое дерево!

Парень услышал эту песню и остолбенел, не в силах поднять топор. Тогда вождь послал второго самого высокого мужчину, за ним третьего, четвертого и так далее. Со всеми случилось одно и то же: волшебная песня останавливала всех могучих мужей. А люди племени продолжали дрожать от холода и голода.

– Вели своим детям срубить дерево, – сказала мудрая старуха.

Вождь решил, что она сошла с ума.

– Разве могут мои маленькие дети срубить дерево, которое не смогли свалить эти могучие мужи?

И все же, отчаявшись, он отправляет к дереву своих маленьких сына и дочку, и те срубают его. Все дело в том, что дети были невысокого роста, не слышали волшебную песню птицы, и она на них не действовала. Надеюсь, услышав эту историю, дети задумаются о том, какой силой обладают на самом деле.

– Все зависит от молодежи, – говорил Мадиба. – Именно в их руках есть возможность раз и навсегда избавить наше общество от довлеющих над ним жестких рамок прошлого.

На мой взгляд, ключевое слово в этом высказывании – «рамки». Предыдущее поколение было вынуждено мириться с жесткими ограничениями апартеида, образовательной системы банту, бедностью; мои ровесники и наши маленькие братья и сестры, рожденные свободными, каждый день узнают новые слова. Мы говорим на стремительно меняющемся языке технологий и сами создаем культуру, в которой живем.

Такие мысли роились у меня в голове, когда я закончил учебу. Долгие годы мы с Квеку искали пути возвышения Африки в глазах мировой общественности и, что самое главное, в глазах самих африканцев. Теперь мы начали обсуждать эту масштабную цель более конкретно, мечтая ни много ни мало о возрождении Африки, о культурной революции во всех сферах – образовании, предпринимательстве, социальных сетях, музыке, кино– и телеиндустрии, моде, подкастах – в общем, во всех технологиях, объединяющих поколение нового тысячелетия и древний африканский творческий потенциал. Черпая вдохновение из прошлого, а энергию – из будущего, мы создали фонд Africa Rising («Возрождение Африки»).