Алена Свиридова - Счастье без правил

Минск, 70-е годы. Воскресенье. Январь. Я сижу за кухонным столом, ем любимую рисовую кашу и смотрю в окно на замерзшую гладь озера, которое в окружении лесного массива располагается сразу же за конечной остановкой автобусов и троллейбусов, делая наш удаленный от центра микрорайон весьма дорогим и престижным. Но это выяснилось гораздо позже, уже в студенческие годы, когда мы притащили ко мне в гости одного британского студента. А сейчас я этого не знаю, но очень радуюсь возможности постоянно торчать в лесу и на озере.

С восьмого этажа все очень хорошо видно – искрящийся белый снег, проплешины прозрачного льда, под которым зимует темная озерная вода, вмерзшие сухие пучки осоки и простор, слегка присыпанный изморозью. Простор на самом деле обманчив – лед не гладкий, как на обычном катке, а будто слоновья кожа весь изрезан складочками и трещинками из-за оттаивающей и вновь замерзающей воды. Можно споткнуться и сильно навернуться. Обычно в воскресенье я ухожу туда сразу после завтрака, часов в девять. Слава богу, с утра меня не заставляют заниматься музыкой – родители жалеют соседей. Я надеваю свитер, шапку с помпоном и короткую юбку, чтобы быть похожей на настоящую фигуристку. Если удастся выскользнуть из дома раньше, чем мама успеет оценить мой прикид, то я выйду в тоненьких, прозрачных колготках. Если нет, то придется надевать шерстяные рейтузы…

Мороз все же вносил коррективы в мое представление об экипировке – ноги в колготках быстро замерзали и через полчаса становились синими. Коленки приобретали кумачовый колор и к тому же нещадно чесались. Поэтому мама и здравый смысл побеждали. Я прибегала, быстро съедала обед и возвращалась обратно на озеро. К тому времени подтягивались любители подольше поспать, и там собиралась большая компания. Мы с воодушевлением гонялись друг за другом, хохотали, неумело флиртовали, и не было ничего прекраснее этого замерзшего озера со всеми его трещинками, неровностями и неожиданными падениями. Когда загорались фонари, я возвращалась домой прямо в коньках, обутых в чехлы, топала, как лошадь, по подъезду, проклиная школу, чертовы уроки и чертову музыку. Было невозможно поверить, что время, отведенное на радость, закончилось так быстро! Впереди маячили пять долгих дней недели и еще целых пять лет школы, чтоб она сгорела!

Понимаете, сейчас я именно та девчонка, которая с таким воодушевлением бежала на каток.

Жаль только, что в компанию подростков-лонгбордистов, которые катаются в парке Горького, меня уже не возьмут.

Сейчас у меня есть все те игрушки, о которых я когда-либо мечтала – в студии находится специальный чуланчик, где они лежат на полках и ждут своего часа. Лонгборд, велосипед, коньки простые и роликовые, горные лыжи, огромный баул с горным снаряжением (я уже покорила Килиманджаро), специальная сумка, с отделением для ласт и маски. Если открыть молнию, то на самом верху лежит новый, черный с бирюзой, очень элегантный гидрокостюм и специальный жилет с регулятором. Я очень люблю нырять в самых интересных местах. А что в этой немного дурацкой сумочке? Краги, ботинки и узкие брюки с замшевой вставкой. Давно я, кстати, не ездила на конюшню. Ну а про студию, где мы репетируем и записываем музыку, я промолчу. Инструментов много не бывает, всегда хочется купить что-нибудь еще. В углу стоит мольберт.

Вам иногда бывает скучно?

Приходите. В моем мире кипит безумно интересная жизнь.

Совсем недавно я вычитала, что времени на самом деле не существует. То есть мы его придумали, чтобы легче было жить. Потому что если улететь в космос, то не от чего будет отталкиваться, не будет дня и ночи. И мы не сможем наблюдать цикличность, которая и дает нам ощущение времени. Ну и бешеная скорость, с которой мы будем лететь, замедлит время. Так, может, нам нужно увеличить скорость нашей жизни, тогда время тоже замедлится?

Может, мы с вами заводные игрушки? Нас однажды взяли, завели, и пошел отсчет, пока пружинка не размотается до конца и не остановится с легким щелчком. Или какая-нибудь злая сила не скинет на голову кирпич и повредит механизм. Завод еще остался, но детальку выбило, и пружинка молниеносно распрямилась. Все. Играет марш Шопена.

А животные? Почему у них пружинка короче? Или длиннее, как у черепах и гренландских китов. Сейчас ученые наблюдают за китом, которому исполнилось 211 лет. А одной милой антарктической губке и вовсе – 1500 лет. Хотя, может, ей на самом деле всего лишь пятнадцать, если переводить на наши годы, и впереди у нее большое будущее?

Мой покойный кот Клаус прожил восемнадцать лет. Отрочество он провел неизвестно где, мне уже достался юношей. Жизнь его была долгой и счастливой – умер он глубоким стариком. В последние два года стал седенький и сухонький, легкий, как пушинка. Пережил всех животных в доме. Ушел тихо, с чувством собственного достоинства. Последний из могикан. Больше я не хочу иметь животных. Мы живем в разных измерениях.

Ну ведь тогда действительно времени не существует, если оно для всех разное.

Пресловутое «маньяна» у испанцев.

Завтра или послезавтра, а может, никогда.

Они правы, какая разница?

У немцев все совсем иначе, и с ними я тоже согласна. Когда первый раз попала в Германию, тогда еще Восточную, меня больше всего поразило расписание трамвая. А именно цифра – 8.24. Представляете? Не 25, а 24! Эта минута играла большую роль! Ее ценили. И трамвай приехал в 8.24!

Вроде бы что такое минута? А вы попробуйте задержать дыхание. Попробуйте минуту не дышать, вот я прямо сейчас и попробовала. Минута и десять секунд. Последние десять уже было ощутимо. Что можно сделать за минуту – сорвать страстный поцелуй, написать прощальную записку, выпить чашечку эспрессо, испытать оргазм, рассказать анекдот, да мало ли приятных вещей можно сделать за минуту? Постойте в планке!

Если честно, пунктуальность мне очень импонирует. Я хочу уменьшить состояние мировой энтропии.

Хаос треплет наши умы, и мы бездарно проводим свою жизнь.

Думаем, что пружинка еще долго будет раскручиваться.

Часы – абсолютно волшебная вещь. Особенно большие. На стене или на башне. Они говорят мне: «Ты помнишь? Ты рада, что пружина еще туго натянута? Или прислушайся, не стала ли слабее? Ты хорошо живешь, ты счастлива? Нет? Что ты сделала для того, чтобы что-то изменить? Давай, видишь, уже 8.23! В 8.24 приедет трамвай и отвезет тебя в прошлое. Ты можешь выйти на любой остановке, где напортачила. Вчера, неделю, месяц, пару лет назад. Ведь все можно исправить. Давай! Бегом!»

И становится легче, если на душе было не очень. Или еще веселее. «Такой чудесный выдался денек!»

Вот, кстати, если воспринимать время линейно, то чаще всего жизнь представляется в виде луча. Точка – это рождение, а дальше просто луч, уходящий в неизвестность. Я думаю, такое восприятие и провоцирует вялость и инертность, кажется, мы все успеем, завтра, послезавтра. А что, если все перевернуть? Точка – это буквально точка. В конце романа. Конец фильма. И ты идешь из туманного прошлого к ней, видя ее ясно и отчетливо. И начинаешь очень сильно ценить то, что тебе отпущено.