Бертил Торекуль - Сага об ИКЕА

Энгдала не интересовали мои деньги. ИКЕА была еще в начале пути и приносила не слишком большой доход. Он симпатизировал мне по другим, не финансовым причинам. Позже он одобрил то, как я руководил ИКЕА, и сказал, что я воплотил неошведские идеи о внеклассовости и тому подобном.

Когда я собрался жениться в первый раз, моя сестра Керстин, будущая жена и я долго обсуждали, стоит ли приглашать Энгдала на свадьбу. Но еще до того как мы приняли окончательное решение, он прислал нам свадебный подарок – отрез ткани с текстильной фабрики, на которой его брат был менеджером.

Нам некуда было отступать. К тому же он уже написал прекрасные стихи в нашу честь. Мы послали ему приглашение. Я написал ему письмо, в котором просил произнести жизнерадостную речь, которая могла бы взбодрить мою жену, всегда отличавшуюся склонностью к пессимизму. «Моя будущая жена, – писал я, – не может найти смысл жизни и считает все бесполезным».

Энгдал приехал и произнес великолепную речь на нашем свадебном обеде. Мое письмо и приглашение были напечатаны в Expressen осенью 1994 года как доказательство моей связи с нацистами, что сильно повлияло на меня и на ИКЕА.

Похожая ужасная ситуация возникла весной 1998 года. Expressen снова посвятил мне одну из статей. На этот раз газета раскопала мои прежние связи с линдхольмерами. Разразился настоящий скандал, потому что я ничего не говорил об этом в 1994 году. Я уже устал объяснять, почему тогда этого не сделал.

Думаю, я изменил свое мнение и перешел от грубого нацизма к более спокойному фашизму Энгдала. Видимо, этого было достаточно, чтобы успокоиться и решить, что со злом покончено. Время, проведенное с Линдхольмом, вызывало у меня такой стыд, что я даже не рассказывал об этом Маргарете.

Я думал, что откровений об Энгдале будет достаточно.

Кроме того, что бы ни говорили люди, когда все это происходило, я был еще ребенком. И мне пришлось расплачиваться за это в возрасте шестидесяти лет. Часто я лежу ночами без сна и думаю о том, когда же старика простят за грехи его юности? Может ли кто-нибудь понять, как я сожалею и раскаиваюсь? Разве это преступление, что меня воспитали бабушка-немка и отец-немец?

История связи Ингвара Кампрада с нацистами показывает, что может произойти с огромной компанией, когда возникает экстренная ситуация, в результате которой подрывается доверие к бизнес-концепции и ставится под угрозу вся торговля.

Нет ничего удивительного в том, что специалисты по менеджменту тщательно изучили дело Энгдала, но не как ошибку на жизненном пути бизнесмена, а с позиций его влияния на управление компанией. В этой книге дается и такой взгляд на ситуацию.

Не будет преувеличением сказать, что предложение журналиста Expressen встретиться с Ингваром Кампрадом 21 октября 1994 года произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Согласно плану, Кампрад и его помощник Стаффан Епссон должны были лететь по делам в Сиэтл на следующий день. Тагессон знал, что Кампрад в пути, и полетел в Женеву, чтобы перехватить там свою жертву, но Кампрад и Епссон летели из Копенгагена. Как бы то ни было, через 4 дня Ингвар встречался с Тагессоном в присутствии фотографа в филиале ИКЕА в Обонне.

Еще до того как Тагессон достал компрометирующие документы, Кампрад решил рассказать обо всем сам. Все шло гладко до тех пор, пока журналист не показал Кампраду бумагу, согласно которой Ингвар принимал участие в митинге фашистов в Мальме в 1958 году.

Неожиданно вся история приобрела совсем другой оттенок. Теперь речь шла не о грехах юности, а о политической позиции зрелого человека и крупного бизнесмена. В 1958 году открылся первый магазин в Эльмхульте. ИКЕА росла с невиданной быстротой, и в тот период Кампрад вообще не интересовался политикой. Он не принимал участие в митинге, более того, не мог принимать, потому что был полностью поглощен работой.

Кампрад был сильно расстроен. Епссон никогда не видел его таким – с красным лицом, стучащим кулаком по столу. Это была ложь, и он решил доказать это.

Тагессон и его жертва расстались недовольные друг другом. В ИКЕА понимали, что скоро вся эта история появится в средствах массовой информации. Требовалось принять срочное решение, как компании и Кампраду вести себя в сложившейся ситуации.

Кампрад сказал, что нужно выложить всю правду. Если он в чем-то ошибался, если забыл о каких-то неприятных событиях, то не нужно ничего скрывать. Не было предпринято никаких попыток утаить правду.

Сам Ингвар забыл о своих первых контактах с нацистами, которые привели его к Энгдалу. Теперь же, в ноябре 1994 года, в ИКЕА была создана антикризисная группа, в которую вошли Епссон, Элизабет Джонссон (глава информационного отдела в Хумлебеке) и Андерс Муберг. Они расположились в кабинете Ингвара в IKEA International. В воскресенье, 6 ноября, Ингвар отправился в Эльмхульт, чтобы принять участие в программе «Путь ИКЕА», а Лейф Шё (глава шведского информационного отдела) направился в национальный архив, чтобы проверить все документы, касающиеся Пера Энгдала.

Накануне выхода Expressen с разоблачительной статьей Шё приехал в Эльмхульт с целой коробкой документов, которые следовало показать прессе и всем служащим ИКЕА. Эти документы должны были либо подтвердить, либо опровергнуть обвинения, выдвигаемые Expressen.

В тот же вечер Кампрад вернулся в Хумлебек, где приготовился ко встрече с прессой.

Первая статья в Expressen появилась в понедельник, 7 ноября, и ее смысл сводился к тому, что Ингвар Кампрад был активным нацистом. В тот же день весь коллектив был информирован об этой статье через газету компании и на собраниях. Как и ожидалось, журналисты начали настоящую охоту на Кампрада. Он появился на экранах телевизоров, злой, усталый и жалкий одновременно. «Я, которому так много нужно сделать ради будущего, не могу тратить время на разговоры о том, что считаю юношеской глупостью».

Он решил сопротивляться и бороться. Он умел это делать. «Только тот, кто спит, не совершает ошибок», – любит повторять Кампрад. «Проблемы открывают новые возможности», – добавлял он. «Правда и ничего, кроме правды», – цитировал он клятву свидетеля.

Обвинения со стороны средств массовой информации не прекращались по всему миру. Два дня спустя новость распространилась повсюду. Проблема была представлена как «нацистский скелет в шкафу ИКЕА».

Еще до появления всех этих статей Ингвар Кампрад написал от руки длинное письмо, обращенное ко всем своим сотрудникам. (Он до сих пор пишет все письма от руки.) Это послание было опубликовано в эльмхультской газете – центральном печатном орган е ИКЕА и переведено на все языки, на которых говорили в ИКЕА.