Месут Озил - Озил. Автобиография

Так же я чувствовал себя и на поле. За первые недели тренировок во мне проснулась, что называется, жажда успеха. В Мадриде я оказался среди людей, которые не желали проигрывать. Тут не привыкли отлынивать. Да, я умел трудиться, чтобы добиться попадания в первый состав «Шальке» или признания в «Вердере». Но у меня, как и у остальных, случалось, что я выкладывался не на все сто. Не работал на пределе своих возможностей. Работал, если угодно, для галочки. Это случалось редко, но случалось же. Думаю, это знакомо каждому. Ведь неважно, где ты работаешь, в офисе или на стройке, бывают дни, когда ты не стараешься в полную силу. До моего перехода в «Реал» это мне казалось вполне нормальным. Пока это не входит в привычку. Но за все время пребывания в Мадриде я ни за кем и никогда не замечал подобного. Тот, кто раз увидел Серхио Рамоса или Криштиану Роналду на тренировке, навсегда усвоит, что значит работать по-настоящему.

Обычно я не очень распространяюсь о своих товарищах по команде. Я не люблю, когда во время интервью меня спрашивают о других и просят дать оценку их действиям или поговорить об их перспективах. Но Рамос или Роналду – особый случай. Они легенды. Они уникальны. И об обоих я с превеликим удовольствием всегда готов поддержать разговор.

Рамос зарекомендовал себя как образцовый футболист, с которого я всегда брал пример. И человеком он оказался просто замечательным. Он с самого начала, что называется, взял надо мной шефство. Показал мне Мадрид. Объяснил правила клуба. Чуть погодя он уже пригласил меня к себе домой. Рамос – талантливый музыкант. Когда мы приходили к гости, он иногда брал гитару и пел. Теплее приема и желать было нельзя.

Именно от него и Роналду я узнал, что значит непреклонная воля к победе. Что значит двигаться вперед, невзирая на преграды. Какая боль, Роналду не сумел забить на тренировке по отработке ударов. У него сразу испортилось настроение. Он злится из-за того, что один-единственный раз у него не получилось обвести вратаря. Даже если восемьдесят раз до этого все прекрасно получалось. Единственный неудачный эпизод прямо-таки взбесил его.

За всю свою жизнь я еще не видел профессионалов такого уровня, как он. Когда мы возвращаемся среди ночи с выездного матча, Криштиану всякий раз залезает в джакузи, чтобы помочь организму восстановиться, тогда как остальные едут прямо домой и падают в постель.

И хотя Роналду – звезда мирового масштаба, он ведет себя как вполне обычный и очень милый парень. Во время пробежек и растяжек на предыгровых тренировках он нередко подходил ко мне в самом начале и всегда справлялся, как у меня дела. Спрашивал, есть ли у меня девушка. Как там живется в Германии. Однажды мы вместе ходили на баскетбол, на матч «Реал Мадрид» – «Барселона». Мы оба оказались заядлыми любителями баскетбола. Я упомянул, что обожаю это постоянное напряжение. Это беспрестанное мельтешение. «Что тебе ближе: хоккей или футбол?» – спросил он тогда. Я отмел оба варианта: «В футболе слишком сложные правила. И может пройти очень много времени, пока дойдет до дела. Но и НХЛ я не сказать, чтобы люблю».

Я уверен, что множество игроков защиты по всему миру вздохнут спокойно, когда их извечный противник Роналду завершит карьеру и перестанет оставлять их в дураках. Они почувствуют облегчение, когда лучший из лучших оставит футбол.

Все до единого в «Реале» жаждут успеха. Тут горят желанием победить. Тут ни одну тренировку не проводят спустя рукава. Здесь собрались самые целеустремленные футболисты мира, которые мотивируют друг друга.

Я также застал здесь самого целеустремленного тренера. Когда в 2004 году Моуринью приступил к своим обязанностям в качестве тренера лондонского «Челси», он заявил буквально следующее: «Пожалуйста, не сочтите меня гордецом в связи с тем, что я сейчас скажу, потому что это – чистая правда. Я чемпион Европы [12] Так в оригинале. В действительности Моуринью в том году выиграл Лигу чемпионов. , я к вам не с улицы пришел. Я думаю, что я – особенный».

И это так. Жозе Моуринью действительно особенный – он исключительно хорош в своем деле.

В самом начале этой книги я описал самую серьезную взбучку, которую когда-либо получал от тренера. В перерыве, в момент, когда мы проигрывали «Депортиво» со счетом 3:1, Моуринью отчитал меня перед всей командой так, как никто после. Он совершенно справедливо накричал на меня из-за того, что я, скажем прямо, не выкладывался по полной, что отразилось на общем ходе игры, но то, как он это сделал, было на грани фола.

Будучи на грани смены клуба, я укрылся в душе – единственном месте, где можно было прийти в себя. Сначала я в гневе пинал свою баночку от шампуня и стучал кулаками по кафелю. Много раз я запускал шлепанцами в стену. Я должен был как-то выместить злобу, накопившуюся за время той тирады Моуринью. Я ругался на чем свет стоит.

Но когда мой запас ругательств подошел к концу и я заметил, что начинаю повторять их по кругу, я спросил себя, за что же Моуринью так злобно на меня набросился. К тому времени я достаточно хорошо изучил его, чтобы понять, что он не просто был не в настроении и поэтому взорвался. Все, что он говорит и делает, обычно взвешено и обдумано. Тем более эта взбучка в раздевалке должна быть содержать некий посыл, который он хотел до меня донести.

В свое время Мюллер просто хотел морально раздавить меня. Для меня это было очевидно. Он хотел унизить и отвергнуть меня на глазах у товарищей по команде. В планы Моуринью это определенно не входило, осознание этого пришло ко мне достаточно быстро. Его намерение было иным. Какую именно цель он преследовал, дошло до меня чуть позднее.

Направляясь домой по ночному Мадриду, я пытался припомнить каждое слово Моуринью. Каждое в отдельности, брошенное им в мою сторону. И еще – как они были сказаны. Я прокрутил в голове еще раз, как он меня изображал. Но по дороге домой я так ни до чего и не додумался. Вместо этого во мне снова стала закипать злоба, когда я вспоминал о том, как посреди раздевалки он так обидно меня пародировал. Я никак не мог забыть это, как сильно бы ни хотел. И прежде всего меня мучил вопрос: почему нельзя было все обсудить с глазу на глаз?

Уже подъехав к дому, в ожидании открытия автоматических ворот на въезде, я подумал о своих товарищах-футболистах.

«Какой же я засранец! – вдруг пронеслось у меня в голове. – Я вел себя как последний идиот! – Покачав головой, я со всего размаху ударил по рулю. – Черт! Черт! Черт!» Ведь я бросил своих сотоварищей на произвол судьбы. Они ничего не могли поделать, были совершенно непричастны к скандалу. А я не остался их поддержать во втором тайме. Я был зол на Моуринью, а пострадали от моего поведения еще и они.