Леонид Млечин - Сталин VS Троцкий

8 мая 1918 года Всероссийскую коллегию по формированию Красной армии упразднили. Вместо нее был создан подчиненный Высшему военному совету Всероссийский главный штаб (Всероглавштаб), занимавшийся мобилизацией, формированием и обучением войск.

Председательствовать в Высшем военном совете по должности полагалось наркому по военным и морским делам. Но кого поставить во главе вооруженных сил? Николай Подвойский, Николай Крыленко, Владимир Антонов-Овсеенко, которых первоначально определили в Наркомат по военным делам, не годились. Требовался чрезвычайно авторитетный в партии человек с железной волей и организаторскими способностями. По-существу, Ленин мог положиться только на одного человека — Троцкого. Эта же мысль пришла в голову и другим видным членам ЦК.

11 марта 1918 года член Петроградского бюро ЦК Адольф Иоффе телеграфировал Ленину в Москву, куда уже переехало правительство:

«Вчера на заседании питерской части ЦК единогласно было принято мое предложение о назначении Троцкого главным народным комиссаром по военным делам. Должны быть опрошены остальные члены ЦК. Троцкий согласен принять этот пост.

Вчера здесь организован Военно-революционный комитет Петроградской коммуны под председательством Троцкого. На сегодняшнем заседании произошел инцидент. Большинство против Троцкого, меня, Благонравова решило взять на себя оборону Петрограда, внешнюю и внутреннюю, с вмешательством также в стратегические и военно-технические распоряжения военных специалистов.

Мы настаивали на предоставлении самых широких полномочий политическим комиссарам, включительно до права расстрела на месте генералов в случае их измены, но без права вмешательства в их распоряжения, носящие стратегический военно-технический характер.

После провала этого предложения мы трое заявили о своем выходе. Ясно, что не только в Питере, но и во всероссийском масштабе дело организации новой армии и воссоздания боевой мощи погибнет, если осуществлено будет принятое здесь большинством решение, ибо ни один честный и уважающий себя военный специалист в таких условиях работать не будет.

Единственным спасением было бы немедленное назначение Троцкого главным народным комиссаром по военным делам, ибо тогда он мог бы просто не считаться с этими мальчишескими бреднями…»

13 марта 1918 года Совет народных комиссаров РСФСР принял постановление:

«Ввиду ходатайства члена Высшего военного совета товарища Шутко об освобождении его от занимаемой им должности члена Высшего военного совета, это ходатайство удовлетворить; товарища Троцкого назначить членом Высшего военного совета и исполняющим обязанности председателя этого совета…

Товарища Подвойского согласно его ходатайству от должности народного комиссара по военным делам освободить.

Народным комиссаром по военным делам назначить товарища Троцкого».

Постановление подписали председатель Совнаркома Ленин, наркомы Карелин и Сталин, управляющий делами правительства Владимир Бонч-Бруевич. Владимир Александрович Карелин, один из организаторов партии левых эсеров, вошел в первое советское правительство наркомом имуществ Республики. Через несколько дней он выйдет из правительства в знак протеста против Брестского мира…

14 марта Троцкий приступил к исполнению обязанностей наркома по военным и морским делам. Троцкий хотел сохранить Высший военный совет и удержать на своем посту генерала Бонч-Бруевича. Но генерал вскоре подал рапорт об отставке, сославшись на то, что фронтами должны управлять «не плохо осведомленные, привлеченные больше для консультации, нежели для управления, военспецы», а лица, «облеченные полным доверием правительства и пользующиеся авторитетом в Красной армии».

2 сентября 1918 года постановление ВЦИК объявляло Республику военным лагерем: «Во главе всех фронтов и всех военных учреждений Республики ставится Революционный военный совет». Председателем Реввоенсовета (РВСР) назначили Льва Давидовича Троцкого. Наступил его звездный час.

«Для личного взлета во время революции, — пишет известный историк академик Юрий Александрович Поляков, — нужно было помимо личных качеств два фактора: понять неординарность времени и действовать с адекватной неординарностью.

Троцкий стремительно взлетел во время революции. Он стал ее трибуном и организатором. Он доказал, что может действовать в любых условиях, как бы они ни менялись. Летом и осенью 1917 года он действовал так, как будто родился вожаком миллионов рабочих и крестьян, поднявшихся на революцию. В 1918–1920 годах он проявил себя как прирожденный военный руководитель вооруженного народа.

Троцкий нашел себя в революции, а революция нашла в нем одного из самых блестящих военных и политических лидеров».

Впрочем, вначале казалось, что Троцкий взялся за невыполнимое дело и советская власть долго не протянет. Он должен был создать новую армию и сделал это: в мае 1918 года РККА насчитывала триста тысяч бойцов, осенью — уже больше миллиона.

Карл Радек писал, что, когда гибла старая царская армия, военный министр в правительстве Керенского генерал-майор Александр Иванович Верховский предложил отпустить старшие возрасты и влить в армию молодых людей: «Когда мы пришли к власти и когда окопы оказались пустыми, многие из нас предлагали то же самое. Но нельзя было в бегущую царскую армию вливать новые силы. Две эти волны друг друга перерезали и распыляли. Старая армия должна была умереть».

В апреле 1918 года в кабинете председателя Всероссийской коллегии по организации и формированию Рабоче-крестьянской Красной армии Николая Ильича Подвойского собрались бывшие царские офицеры, чтобы разработать план реорганизации армии.

Радек свидетельствует:

«Троцкий — я помню, великолепно помню эту сцену — в продолжение многих дней прислушивался к их планам молча. Это были планы людей, не понимающих переворота, на их глазах происшедшего. Они не понимали перемен, которые произошли в человеческом материале, на котором строится армия. Выслушав все предложения, Троцкий выдвинул собственное: создание добровольческой армии. Военные молчали, но считали это бесполезной затеей».

Военные считали, что армия может быть построена только на началах общеобязательности, на началах железной дисциплины. Они не понимали, писал Радек, что «крестьянина и рабочую массу можно будет только тогда снова призвать под военные знамена, когда опасность смерти будет смотреть в глаза народным массам. Ни на минуту не допуская мысли, что добровольческая армия может спасти Россию, Троцкий строил ее как аппарат, нужный ему для создания новой армии. Но если уже в этом выражался организаторский гений Троцкого, смелость его мысли, то еще более яркое выражение она нашла в мужественном подходе к идее использования военных специалистов для строения армии».