Михаил Гулякин - «Будет жить!..». На семи фронтах

За рассказом Гусарова я не заметил, как появился дивизионный врач. Нам приказали немедленно отправить всех раненых в госпитали, располагавшиеся в Давыдовке и Василевичах, а самим развернуться в лесу в четырех километрах юго-восточнее деревни Великий Бор.

Наши части продолжали тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами противника. Враг нажимал, но на помощь нам уже спешили две дивизии 95-го стрелкового корпуса, в состав которого включалась теперь и наша, 37-я гвардейская. Отход постепенно прекратился, а вскоре мы восстановили положение, вернувшись на прежние рубежи, где были внезапно атакованы врагом. После этого наша дивизия была возвращена в 18-й стрелковый корпус и выведена во второй эшелон для пополнения. Мы оказались на левом фланге армии, где готовилось наступление на Калинковичи и Мозырь. Медсанбат разместился в лесу перед Василевичами.

В те дни у меня произошла одна интересная встреча. К нам приехал представитель эпидемиологического отдела военно-санитарного управления Белорусского фронта и главный паталогоанатом фронта профессор Н. А. Краевский. Николай Александрович вел нашу группу в мединституте и меня сразу узнал. Я постарался принять его как можно радушнее, пригласил в свою землянку, где попытался сделать нечто похожее на шашлык. Он интересовался делами медсанбата, особенно паталого-анатомической службой, моими успехами на хирургическом поприще.

Я испытывал чувство неловкости оттого, что мой учитель, профессор имеет равное со мной звание — майор медицинской службы. Но его это совершенно не тяготило и не беспокоило.

Побыл Н. А. Краевский у нас недолго, утром следующего дня он выехал в расположение одного из бывших гитлеровских концентрационных лагерей. Там предстояло выполнить большие противоэпидемические мероприятия. Николай Александрович участвовал и в работе комиссии по расследованию злодеяний фашистов в концентрационных лагерях близ поселка Озаричи.

По приказу командования армии некоторые наши части принимали участие в освобождении населенных пунктов, вблизи которых находились лагеря. Многие местные жители уже болели сыпняком, среди же всех освобожденных больных было более 33 тысяч человек, в том числе свыше 15 тысяч — детей до 13 лет.

В нашей дивизии благодаря комплексу профилактических мероприятий, проведенному медиками, случаев заболеваний сыпняком не было. Правда, слег А. Ф. Фатин. Лечение затянулось, и было подозрение, что у него тиф. В госпитале этот диагноз сняли, а после выздоровления Фатин там и остался служить. Болезнь затянула его официальное назначение, а потому я еще долгое время был исполняющим обязанности ведущего хирурга. Но вот приказ состоялся. Товарищи тепло поздравили меня. Вскоре на должность командира медсанбата прибыл к нам бывший старший врач одного из полков 69-й стрелковой дивизии капитан медицинской службы Я. С. Фок. А на место убывшего в воздушно-десантные войска Сергея Неутолимова пришел опытный политработник майор Н. В. Орлов, до мобилизации работавший в одном из райкомов партии города Саратова.

Несколько позже сменился и командир дивизии. Гвардии генерал-майор Е. Г. Ушаков уехал на учебу, а его заменил полковник В. Л. Морозов, служивший до назначения к нам в погранвойсках на Дальнем Востоке. Ему было уже за пятьдесят, он казался неразговорчивым, суровым с виду человеком.

А пока что после освобождения 14 января 1944 года Калинковичей и Мозыря наступила, говоря военным языком, оперативная пауза. Дивизия занималась приемом пополнения, обучением личного состава, подготовкой к предстоявшим боям. Совершенно неожиданно меня стали привлекать к политико-воспитательной работе в частях как ветерана дивизии. Однажды я высказал удивление, отчего это вдруг выбор пал на меня. Начальник политотдела ответил:

— Мало у нас осталось тех, кто начинал с первых дней…

И это было действительно так. Многих потеряли мы на трудных дорогах войны, многие ушли на повышение, перевелись в другие соединения. Стал начальником штаба 18-го стрелкового корпуса гвардии полковник И. К. Брушко, убыл на должность ведущего хирурга медсанбата соседнего соединения бывший ординатор операционно-перевязочного взвода В. П. Тарусинов. Словом, ездил я по полкам и батальонам, которые значительно обновились, рассказывал о нашем боевом пути до переформирования соединения, о боях под Москвой, о создании на базе 1-го воздушно-десантного корпуса 37-й гвардейской стрелковой дивизии, о героических подвигах однополчан.

Разумеется, говорил и о самоотверженном труде медиков на фронте. Об этом тоже слушали с большим интересом: каждому хотелось убедиться, что есть в дивизии, полках и батальонах умелые и отважные медики, на которых можно положиться в трудную минуту. С собой я брал кого-нибудь из санитаров, удостоенных наград за вынос раненых с поля боя. Я рассказывал и о том, о чем когда-то говорил десантникам: о важности быстрого оказания первой помощи и своевременной доставки раненого на батальонный или полковой медицинский пункт.

Забегая вперед, скажу, что многие из тех, кто присутствовал на этих беседах, впоследствии, попадая к нам по ранению, с благодарностью вспоминали о слышанных ранее советах.

Раненых в те дни поступало к нам немного, их без задержки выносили с поля боя, вовремя оказывали помощь на батальонных и полковых медицинских пунктах, да и мы имели возможность с каждым заниматься более обстоятельно. На БМП и ПМП значительно увеличился объем помощи — чаще применялось переливание крови, введение противошоковых и других физиологических растворов. При огнестрельных переломах больших трубчатых костей и суставов, а также при проникающих полостных ранениях производились новокаиновые блокады. Да и вообще улучшились показатели работы всей санитарной службы дивизии.

Все это до некоторой степени разгрузило наших врачей, позволило им больше времени уделять борьбе за жизнь тяжелораненых, особенно тех, кто потерял много крови и едва оправился от шока. Постепенно мы осваивали методику лечения таких раненых: восстанавливали и поддерживали сердечную деятельность с помощью ретроградного введения в полость сердца через сонную артерию пятипроцентного раствора глюкозы с перекисью водорода и адреналином. Кровопотерю возмещали одновременным внутриартериальным и внутривенным переливанием крови, физиологических жидкостей, а также лекарственных средств, стимулирующих сердечную деятельность и функцию дыхания. Делалось это при помощи капельницы с тремя изолированными просветами.

Многое тогда из того, что теперь кажется обычным и простым, было совершенно новым, малоосвоенным. Особенно — борьба с шоком, который во фронтовой обстановке встречался довольно часто.