Скотт Макконнелл - Айн Рэнд. Сто голосов

Дата интервью: 6 мая 1998 года.

Скотт Макконнелл: Как вы узнали об Айн Рэнд или ее работах?

Луис Рукейзер: Кажется, я впервые познакомился с ней, посмотрев фильм Источник , а потом через ее романы. Я был еще совсем молод, когда они выходили в свет. Я понял, что она попала в яблочко, в ту самую минуту, когда начал читать.

Итак, я знал о ней задолго до того, как осенью 1981 года выступал в Новом Орлеане, где она также произносила речь и где я снял телеинтервью с ней для небольшого коммерческого сериала под названием «Деловой журнал Луиса Рукейзера», который вел тогда.

Это было очень интересно, так как перед интервью члены моей съемочной группы сообщили мне: «Это ваша поклонница…» Сказали, что она ужасно взволнована перспективой общения со мной, прихорашивается и заботится о своей внешности, как несовершеннолетняя девица. Я зашел к ней, чтобы убедиться в том, что она спокойна и готова к съемке. Айн Рэнд находилась в самом благоприятном и мирном расположении духа, она сказала мне, что ждет интервью с большим волнением, что восхищается моей работой в области политической и экономической свободы, и добавила другие очень лестные вещи.

Потом мы сели и приступили к интервью, и уже с первым моим вопросом она превратилась в прекрасно известную миру тигрицу, все признаки почтительности полетели в окно. Она потрясала — она была полна огня и волнения. A когда запись была закончена, вернулась к своему первоначальному облику и спросила: «Вы хотели именно этого? Я хочу, чтобы вы получили именно тот товар, на который рассчитываете; если угодно, можем повторить». Я ответил ей, что все прошло идеально.

Вы согласны с социальной философией Айн Рэнд?

Я полагаю, что правительство, не справляющееся с экономикой, не имеет права регулировать социальную область — указывать, какие фильмы нам нужно смотреть и что делать у себя в спальне.

Айн Рэнд повлияла на вас?

Ну, не думаю, чтобы так уж повлияла, но я согласился с ней. Однако она, безусловно, была крупным мыслителем, если можно сказать такое о женщине в наши гендерно-озабоченные дни. Она действительно была блестящим мыслителем, одним из ведущих мыслителей двадцатого века, в этом не следует сомневаться. Она опережала свое время. Мне кажется, что будущее находится на стороне тех, кто верит в свободу; я думаю, что двадцатое столетие помимо всего прочего стало испытательной площадкой, дискредитирующей правительства как средство решения реальных и воображаемых проблем населения. И я надеюсь на то, что в двадцать первом веке мы еще дальше продвинемся по дороге, которая не позволит правительствам, с одной стороны, вмешиваться и раздувать экономику, как это происходит во всех странах мира, или, с другой стороны, превратить его в домашнюю няньку и цензора. Мне кажется, что предложенная ею философия как раз и прокладывает путь в будущее. А те мелочи, в которых я или соглашаюсь с ее тезисами, или возражаю против них, абсолютно ничего не значат рядом с тем фактом, что она давно и решительно указала путь к тому, что, как я надеюсь, станет будущим для всего мира.

Гарри Бинсвангер впервые увидел Айн Рэнд на лекции, которую она прочитала в 1962 году в Массачусетском технологическом институте, когда он учился там на первом курсе. Он познакомился с ней лично в 1964 году и за последующие годы из студента превратился в помощника, а потом в близкого друга. Доктор философии Бинсвангер является автором книги Биологические основы телеологических концепций (The Biological Basis of Teleological Concepts), редактором книг Введение в объективистскую эпистемологию (дополненное издание) и Словарь Айн Рэнд (The Ayn Rand Lexicon) и в течение восьми лет издавал и редактировал журнал Объективистский форум (ОФ, The Objectivist Forum ). В настоящее время является профессором Объективистского академического центра при Институте Айн Рэнд и пишет книгу о природе сознания.

Даты интервью: последующие отрывки взяты из 52-часовой последовательности бесед, проведенных в августе и сентябре 1999 года и в июле 2001 года.

Скотт Макконнелл: Что приходит вам на память, когда вы думаете об Айн Рэнд?

Гарри Бинсвангер: Боец. Защитник ценностей и смыслов. Глубокий и значительный человек, воспринимавший каждое мгновение собственной жизни как драгоценное, полное радости и смысла.

В своей речи «Жизнь Айн Рэнд: Общий вид и мелкие подробности» я сказал: «Айн Рэнд пронесла страстную привязанность к своим ценностям и смыслам через всю свою жизнь. И в этом я вижу метафизический кругозор Айн Рэнд. Как выразился однажды один из наших общих знакомых, она считала ценной каждую прожитую ею минуту. Эта внутренняя сила, эта напряженность были ощутимы буквально на ощупь. Разговаривая с нею, ты понимал, что находишься в присутствии человека, полностью выходящего за пределы обыденного. Она буквально излучала какую-то особую мощь. Воздух возле нее потрескивал от высокого напряжения. И это было положительное напряжение — пока ты не противоречил ей. Однажды она спросила меня о том, считаю ли я ее таким человеком, с которым легко говорить, и я сам удивился тому, что вполне искренне ответил: „Да“. Ее манера странным образом соединяла в себе формализм и теплоту. И в том возрасте, в котором я знал ее, — великое достоинство. И к ним одновременно добавлялись веселье и даже игривость. Это можно слышать в той музыке, которую она любила, и прочесть в Источнике и Атланте при всей их серьезности».

В чем проявлялась ее уникальность?

Позвольте мне вновь обратиться к собственной речи: «По общему мнению, характерным для Айн Рэнд качеством был прежде всего ее феноменальный интеллект. Даже оппоненты дивились ее умственной силе. Я же хочу обратиться к еще одному качеству ее разума: она обладала необычайно развитым самосознанием, она всегда знала, что делает ее ум… можно было спросить ее о том, откуда проистекает любая из ее идей, ценностей и эмоциональных реакций, и она говорила, причем в подробностях. Ее мышление было осознанным, подробным, ясным и определенным. Она запоминала пути своей мысли, потому что они были чрезвычайно важны для нее».

Айн была чрезвычайно сильным интровертом. Она всегда твердо знала, что происходит в ее голове, и несколько раз говорила: «Я всегда могла понять любую свою эмоцию». И эти слова не были пустым звуком. И мышлению, постижению она и посвятила свою жизнь и потому трудилась над осознанием собственных эмоций. Она всегда могла сказать, что чувствует и по какой причине. Или же ее можно было спросить, например: «Как вы пришли к своей теории концепций, какие вопросы вы задавали себе?» И она отвечала: «Боже, она даже сумела познать себя!»