Скотт Макконнелл - Айн Рэнд. Сто голосов

O да, однако у нас была стандартная реакция на сей счет. Мы представляли Ленина, мы представляли Черчилля, мы представляли Гитлера, мы представляли обе стороны каждой монеты, о которой вы слышали за последние годы, а наша контора в Соединенном Королевстве начала свое существование в 1914 году. И мы гордились тем фактом, что не позволяли никому указывать нам, кого можно представлять, а кого нельзя. Я думаю, что Айн именно поэтому было приятно работать с нами. Мы с большим вниманием относились к этому принципу и считали, что если автор написал книгу, важную книгу, то мы должны сделать все возможное, чтобы опубликовать ее, даже и в том случае, если речь идет о Mein Kampf.

Репутация Айн Рэнд в литературном мире претерпела какие-нибудь изменения за последние сорок лет?

Думаю, да. На мой взгляд, она сделалась более респектабельной, многие люди стали считать, что она говорит разумные вещи, и перешли на ее сторону.

Это можно сказать о ком-то из знакомых мне знаменитостей?

Я постоянно встречаюсь с самыми разными людьми, не знаю, в какой степени они знамениты, которые говорят мне, что являются почитателями Айн Рэнд. Это происходит во многом потому, что им известно, что я был ее агентом, и потому расспрашивают меня, чтобы убедиться в том, каким замечательным человеком она была. Некоторые начали понимать ее только по прошествии многих лет. Подобное понимание в моей жизни не запоздало, однако мне жаль, что оно не пришло раньше.

А как вы стали агентом мисс Рэнд?

Ален Коллинз умер. Поэтому мы с Айн созвонились вскоре после смерти Алена, и она сказала, что нам следует встретиться и познакомиться поближе, чем прежде. До той поры я на самом деле не имел с ней никаких личных взаимоотношений, подобных тем, которые завязались между нами после смерти Алена.

Значит, вы были знакомы с ней еще до смерти мистера Коллинза?

Да. Я встречался с ней в обществе Алана и обсуждал ее планы относительно книги Джон Доу . Мы с Аланом проводили переговоры с ней по этому поводу.

Что мисс Рэнд хотела от вас в качестве ее агента?

Насколько я понимаю, она получила все, что хотела. У меня были собственные представления в отношении обязанностей агента. Он должен быть лояльным по отношению к своим авторам, и самое большее, что он может сделать — это просветить их в отношении того, как работает издательская машина, и выбить для них побольше денег. Она считала такое разделение труда честным.

Вы долго сотрудничали с ней.

Ну да. А до того она долгое время работала с Аланом до самой его кончины. Все мы прекрасно ладили.

Каким было ваше первое впечатление о ней?

Я был несколько удивлен тем, что она оказалась не такой, какой ее описывали мне люди. За тем обедом у нас произошел невероятный разговор. Я откровенно сообщил Айн, что, по всей видимости, не подойду ей из-за своих либеральных убеждений. Мои родители были республиканцами, и мне пришлось сражаться, чтобы выйти из-под их давления, поскольку на самом деле я был демократом. Она спросила меня: почему? Я объяснил им причину, и она сказала: ладно, у вас есть право думать так, как вам угодно, и именно за это я выступаю. За одним очень непринужденным ланчем она объяснила, что не стоит представлять ее как судью, приставленного ко мне самому. Она настаивала только на том, чтобы люди, с которыми она работала, имели собственную жизненную философию, чтобы они были интеллигентными и прислушивались к доводам рассудка. Мы часто спорили на разные темы, однако никогда не ссорились и не ругались. Она посмеивалась, я посмеивался, и она говорила: «Сегодня мы, Перри, узнали друг о друге кое-что новое».

У нас были разногласия по поводу вопросов, связанных с окружающей средой. В этом единственном вопросе она, как мне казалось, была серьезно слаба, так как она говорила: «Они все наладят, нам не о чем беспокоиться». Тогда я спросил ее: «И кто же будет налаживать все это?» Она ответила: «Инженеры». И я сказал: «В самом деле? Имеете ли вы какое-то представление о том, что до сих пор делали инженеры для того, чтобы только не заниматься этим вопросом?» Она всегда любила спорить и говорила: «Ты что-то узнал, я что-то узнала, вот так люди и учатся».

На какие еще темы вы спорили с ней?

Существовала только одна тема, действительно разделявшая нас, так как я ощущал, что она неправа, и я должен просветить ее — если такое было вообще возможно — потому что принимал активное участие в движении по охране окружающей среды и до сих пор участвую в нем.

Что вы обсуждали с Айн Рэнд на ваших встречах, совместных обедах и ужинах?

Все что угодно, но после смерти Виктора Вейбрайта в 1974 году мы разговаривали о том, каким образом можно заставить NAL более эффективно пропагандировать ее книги. Мы сделали много заходов. Эд Кюн, один из ее редакторов, шеф NAL, обещал нам все, что мы просили, однако ничего не делал. Как и Нед Чейз, другой ее редактор. Он мог хотя бы попытаться, однако у него не было ни пороха, ни мозгов, нужных для того, чтобы убедить в этом владельцев NAL, которое тогда принадлежала Times-Mirror, Лос-Анджелес.

Но почему в NAL не заметили ее потенциал и рыночную стоимость?

Не имею представления. На мой взгляд, там просто побоялись той репутации, которую ей приписывали слухи, при всей их ерундовости.

Каким образом она планировала или какую тактику намеревалась применить, чтобы заставить NAL продвигать ее книги?

Долгое время мы располагали единственным аргументом в виде книги про Джона Доу и размахивали им перед издательскими носами, словно морковкой. Они ее слушали и говорили «о’кей», но тут какого-нибудь главного редактора увольняли, на его место ставили кого-то другого, а потом владельцы начинали вопрошать: «А как там дела с новым романом Айн Рэнд, когда его наконец опубликуют?» Эта идея постепенно сделалась помехой в нашей работе, и мы ничего не могли сделать, потому что она передумала писать этот роман.

А предлагала ли она вам другие идеи и тактику общения с издателями?

Начиная с последних лет жизни Алана и до ее собственной смерти я ведал всей ее тактикой. Однако особого кипения дел не наблюдалось, потому что наблюдать было нечего. Мы выходили на рынок с ее публицистикой, не предназначенной для широкого потребителя.

А что Айн Рэнд думала об издателях и агентах?

Она еще не успела дойти до той точки, в которой я очутился после ее смерти: издательское дело умирает, и положение делается все хуже и хуже. Подобные мысли ей в голову не приходили. На мой взгляд, она всегда считала, что можно еще кое-что сделать, хотя и не знала, что именно, как и я теперь.

Кто из издателей ей нравился?

Виктор Вейбрайт и Мэтт Колли, кажется, являвшийся зятем Виктора Вейбрайта.