Андрей Красноглазов - Сервантес

Вообще, Испанию времен Филиппа III захлестнула волна поэзии. Сочиняли все — от сапожника до вельможи. Расхожее мнение полагало, что искусство поэзии заключается «не в руках», а в понимании и в душе. Пышным цветом расцвели литературные салоны, где проходили многочисленные поэтические состязания. Сервантес также участвовал в них, и небезуспешно.

Между тем слава его все множилась. Переводные издания «Дон Кихота» выходили одно за другим. Фигура Дон Кихота стала популярной на всех народных празднествах. Так, в 1613 году Рыцарь Печального Образа был «участником» маскарадного шествия в Гейдельберге. Персонажи «Дон Кихота» служат прототипами для создания различного рода драматических произведений английских, французских и немецких авторов. По-прежнему пользуется успехом «Галатея». Но Сервантес не почил на лаврах славы, он упорно трудился, готовя к печати новый бестселлер — «Назидательные новеллы».

История создания этого произведения довольно длинна и запутанна. Начало было положено в последние годы правления Филиппа II. По крайней мере, это видно из главного по данной теме документа под названием «Рукопись (manuscripto) Порраса».

Примерно в то время, когда дон Мигель окончательно выправлял первую часть «Дон Кихота», каноник {191} 191 Каноник ( позднелат . canonicus), в католической и англиканской церквах — член капитула (совет при епископе), участвующий в управлении епархией. Севильского собора, лиценциат Франсиско Поррас де ла Камара, стремясь развлечь своего хозяина — кардинала Фернандо Ниньо де Гевару, собрал и записал различного рода истории и анекдоты. Среди них было и три анонимных рассказа, однако с примечательными для нас названиями — «Ринконете и Кортадильо», «Ревнивый эстремадурец» и «Подставная тетка». Именно так называются три новеллы Сервантеса.

Этот любопытный документ, озаглавленный его автором как «Собрание забавных испанских случаев», был обнаружен в 1788 году в Севилье и после долгих злоключений исчез в водах Гвадалквивира. {192} 192 История этого манускрипта довольна известна. Рукопись была обнаружена в 1788 г. библиографом Исидоро Босарте во время составления каталога Библиотеки Св. Исидора в Севилье среди других поступивших из фондов Коллегии иезуитов им. Герменегильда. Содержавшиеся в этом документе тексты новелл Сервантеса «Ринконете и Кортадильо» и «Ревнивый эстремадурец» были опубликованы Босарте в августе-сентябре 1788 г. в мадридском журнале «El Cabinete de la lectura espanola». С третьей новеллы — «Подставная тетка» — снял копию библиотекарь Агустин Гарсиа де Арриета и опубликовал ее в 1814 г. в своей книге «Дух Мигеля де Сервантеса Сааведры…». В 1810 г. над манускриптом Порраса работал известный биограф Сервантеса Мартин Фернандес де Наваррете. После этого документ исчез и появился уже в 1820 г. на одном из книжных аукционов, где его приобрел библиофил Бартоломе Хосе Гальярдо. 13 июля 1823 г. в день, когда Севилья была занята войсками герцога Ангулемского, Гальярдо, бежавший в Кадис, потерял этот ценнейший документ вместе со многими другими манускриптами из своего архива.

Сейчас высказываются мнения, будто новеллы действительно принадлежали анонимному писателю, Сервантес же только обработал их и присвоил себе авторство. Довольно трудно комментировать эту гипотезу, так как дело это неблагодарное и сложное. Надо располагать реальными и убедительными аргументами, чтобы отстаивать ту или иную точку зрения. Во всяком случае, общепринято считать Сервантеса оригинальным автором двух новелл из этой рукописи. Наибольшие сомнения вызывает «Подставная тетка», по поводу атрибуции которой написаны горы литературы. «Тетка» не вошла в сборник «Назидательных новелл», появившийся в 1613 году. Сервантисты ныне склонны отрицать авторство Сервантеса в «Подставной тетке». Дело еще и в том, что тема рассказа — мошенничество сводни — весьма «пикантна» и не принадлежит к сюжетам, характерным для творчества писателя.

Официальное одобрение «Назидательные новеллы» получили 9 июля 1612 года после того, как они были прочитаны монахом-тринитарием фраем Хуаном Баутистой Капатасом. В тот же самый день подтвержденное доктором Гутьерре де Сетиной это благоприятное мнение будет подкреплено единомышленником первого цензора фраем Диего де Ортигосой. Таким образом, Сервантес получил полное одобрение церкви на печатание своего труда.

Для получения привилегии, охраняющей издание от пиратских перепечаток, было необходимо еще три месяца. Благодаря дополнительным хлопотам, потребовавшим более года, привилегия была дополнительно распространена на территорию Арагона.

31 июля 1613 года книга пройдет последнюю апробацию, рукопись будет допущена к печати за подписью Алонсо Херонимо де Саласа Барбадильо, молодого коллеги Сервантеса. Барбадильо сопроводит бумагу похвалой автору, где отметит «справедливое уважение, которое как в Испании, так и за ее пределами вызывает его славный талант, искушенный в вымысле и богатый в языке».

После прохождения всех мытарств, связанных с подготовкой книги к печати, дело осталось за малым — найти издателя. Им снова оказался Франсиско де Роблес. Акт продажи прав на книгу помечен 9 сентября 1613 года. Есть предположения, что месяц, прошедший с момента окончательного одобрения рукописи до ее продажи Роблесу, Сервантес использовал для поиска другого издателя и только после безуспешных попыток прибег к услугам Роблеса. Почему? Возможно, потому, что писатель был уже известен, популярен и хотел получить более достойный гонорар за свой труд. Один из персонажей «Персилеса» заметит, что в Мадриде «нет ни одного книготорговца, который не хотел бы получить привилегию на печать книги даром» или, в крайнем случае, за очень смехотворную сумму.

Авторы обычно редко довольны своими гонорарами. Франсиско де Роблес заплатил Сервантесу за «Назидательные новеллы» 1600 реалов, сумму для того времени вполне приемлемую. Правда, она была давно выплачена в форме аванса.

Свое новое произведение дон Мигель посвятил графу де Лемосу, новому вице-королю Италии. Текст посвящения свидетельствует, что автор уверен в себе и в успехе своего детища. Обычно поэт или писатель превозносил вельможу и просил принять его под свое покровительство. Это был своего рода «ритуальный танец». Дон Мигель в этом смысле более чем сдержан, можно сказать, просто самоуверен: «…я обойду здесь молчанием величие и титулы древнего и королевского дома вашей светлости и неисчислимые ваши достоинства, как природные, так и благоприобретенные… Не стану я также умолять вашу светлость опекать мою книгу… Молю вашу светлость только об одном: обратить внимание, что я — не делая из этого никакого шума — посылаю вам двенадцать повестей таких достоинств, что не будь они сработаны в мастерской моего собственного разума, они могли бы потягаться с самыми замечательными произведениями».