Наталья Варлей - Канатоходка

Моя мечта, чтобы мои дети не просто «оправдали мои надежды», – эта мысль эгоистична и неправильна. Каждого из них Господь наградил от природы талантами, в каждом есть искра Божья. Только бы они не дали ей погаснуть, только бы она разгорелась, светила и грела – не собственное тщеславие, а согревала человеческие души и сердца! (Надеюсь, не слишком пафосно звучит?!.)

Когда я вижу на телеэкране потрясающе талантливых и целеустремлённых детей в передаче «Золото нации», я в пояс кланяюсь их мамам, папам, учителям – переживающих за них за кулисами. Потому что благодаря их любви и вниманию дары, которыми Господь наградил этих удивительных детей, замечены, развиваются, принесут пользу. Конечно, в идеале родители должны начать заниматься воспитанием детей, когда они ещё в материнской утробе, а дальше – вести по жизни, направлять, жертвуя своей карьерой, увлечениями, развлечениями. Но большинство взрослых, не подозревая, как коротка жизнь, часто жертвуют всем ради того, чтобы самому состояться в профессии, а иногда и ради того, чтобы «пожить в своё удовольствие»…

Ох, не люблю сравнений. Но… вслед за передачей «Золото нации» с гениальными детьми идёт передача «Субботний вечер», где «разнообразие» глупости взрослых и самовлюблённых… Стоп!.. Не обсуждать! Не осуждать!..

«Каждый выбирает по себе…» Собственную вину не отрицаю. Что не смогла, не сумела, уже не наверстаю. Остаётся только молиться…

Я верю в то, что за моих детей там, на небесах, молятся и мои родители, и крёстная тётя Шура, и отец Алексей, и отец Иннокентий…

Надеюсь, что им помогают молитвами и Нонна Викторовна, и Вячеслав Васильевич, и Володя. Правда, своего внука – Женьку – Володя увидеть уже не успел. Наверное, порадовался бы. Хотя представить Володю дедом – невозможно: ведь он умер в 40 лет…

Переезд со Смоленской набережной в Мерзляковский переулок был долгим и трудным. Хорошо ещё в ту пору не было такого сумасшедшего автомобильного движения, потому что приходилось ездить туда-обратно по многу раз.

Помогали все: и Ирин муж Коля, и цирковые – Слава Борисенко и Борис Руденко (тот, что когда-то отказался помогать мне в волгоградском цирке из-за того, что я не согласилась стать его женой!). Огромная нагрузка легла на Василия, который ночевал на Смоленской – упаковывал вещи в коробки, выбрасывал то, что считал ненужным, носил, грузил…

Наконец переехали. Квартира была просторная, большая, светлая, но… Видимо, строители, которые ремонтировали и реконструировали дом, за счёт этого очень сильно поживились. Практически всё в квартире нужно было менять: двери, окна, полы, сантехнику, проводку, выравнивать стены, клеить новые обои и т. д.

Но, как говорил Горбачёв, – «главное, нáчать!»… Вся квартира была заставлена коробками, но мы уже перебрались!.. Правда, Вася теперь жил у Насти, но мы с Саней и тремя кошками – Асей и её дочками Варенькой и Феней – впервые ночевали на новом месте («приснись жених невесте!»).

Как бы не так! Какой там «приснись, жених», если я всю ночь не спала – всю ночь котёнок-подросток Феня выла! Выла страшным, тонким голосом. Я начала было дремать, но вскочила от этого жуткого звука. Выбежала, натыкаясь на коробки и мебель, в коридор, пытаясь сообразить, что бы это могло означать, откуда звук. Поняла, что это воет одна из кошек. Решила, что кого-то из моих хвостатых чем-то придавило. Но, когда включила свет, увидела, что Феня стоит, глядя в сторону туалета, вся дрожит и воет. Что или кого она там увидела, невидимого нам, – об этом до сих пор можно только догадываться… Рядом – в смятении – мама Ася, которая пробует её успокоить, и маленькая пушистая трёхцветная Варька, которая тоже не знает, что делать…

Я попыталась подойти к Феньке, но та завыла на октаву ниже и ещё громче. Я пробовала её «уговорить», погладить – не даётся! Через полчаса она вроде притихла. Я пошла спать. Но вой раздался с новыми силами!..

Так продолжалось всю ночь – то затихая, то усиливаясь. Утром, когда проснулся Саня, я в ужасе рассказала ему о происходящем и пожаловалась, что не знаю, что делать. «Как что? – удивился мой разумный сын. – Возьми святую воду, побрызгай на Феньку, а я пока почитаю молитвы!» (Саня уже ходил в воскресную школу при Свято-Даниловом монастыре – по совету отца Алексея – и был вполне воцерковлён.)

И действительно, всё прекратилось и больше не повторялось, Фенька успокоилась. Но я, конечно, позвонила батюшке и рассказала о ситуации и попросила совета. Отец Алексей заволновался и сказал, что срочно квартиру надо освятить – мало ли кто здесь жил раньше и неизвестно, кто делал ремонт…

И мы договорились, что они приедут к нам на освящение жилья: батюшка с детьми и матушкой Ириной и близким другом отца Алексея, архидиаконом Романом, экономом Свято-Данилова монастыря…

На другой день мы встречали гостей.

Когда я вспоминаю об этом вечере – улыбаюсь светло и радостно. Батюшка освятил квартиру, и мы сидели за трапезой за столом среди не разобранных вещей. Матушка Ирина привезла для отца Романа целую кастрюлю рыбы, которую специально для него приготовила. Все остальные ели мясо, курицу, капустный пирог – это я приготовила для гостей. Но отец Роман – иеромонах и животную пищу не ел…

Судьба у отца Романа удивительная. Он был актёром «Ленкома». Когда я спросила его, почему он вдруг (и вдруг ли?) решил уйти из театра, он широко улыбнулся и пробасил: «Я в театре играл в детском спектакле лягушку! И вдруг однажды я подумал: „Ужас! Какими же глупостями я занимаюсь!..“».

Отец Роман, отец Алексей и отец Сергий (он уже много лет, после ухода из жизни отца Алексея, наш духовник) учились вместе в семинарии в Троице-Сергиевой Лавре. Они – три самых близких друга.

Отец Роман – огромный, толстый, добрый, рыжий, громогласный. Они с батюшкой Алексеем замечательно пели на два голоса песни отца Романа. Отец Алексей аккомпанировал на гитаре. Эти удивительные песни звучат по сей день – и в разных домах, и в концертах, и в магнитолах машин православных. «Русь называют святой» – одна из самых известных песен о. Романа и о. Алексея…

А в тот вечер мы наслаждались их пением у нас дома. Сидели долго, почти до утра. Пели, ели, пили, веселились – батюшки были жизнерадостными и остроумными…

И освящённая квартира стала светлой и гостеприимной. В ней бывали и горькие моменты, но больше – счастливых и сердечных. И люди в ней бывали прекрасные – плохие не задерживались. Наше жильё освящали два батюшки – сами по себе невероятно светлые…

Одна из моих крестниц, Ирочка Фёдорова, рассказывала, что, когда отец Алексей входил в кабинеты мэрии, как будто солнце всходило – так становилось светло…