Филадельф Паршинский - Из дневника жителя Архангельска Ф.Н. Паршинского

9 октября. Падает снег и тает на земле. Хмуро. Холодно. Ветер с юга. Мокро все! Картошки мелкой было еще у меня граммов 150, ее сварил с красным перцем и гвоздикой. Это плюс к 400 граммам хлеба (сегодня черного). Вчера и во все предшествующие дни я весь хлеб съедал утром, а сегодня я себя ограничил, чтобы осталось на вечер. Несомненно, меня теперь подогревает рыбий жир, который очень хорошо сохранился с 1939 года, с осени. Я помню даже, что покупал его в киоске ГАПУ против Красноармейской улицы на Петроградском проспекте. Рыбий жир, по-видимому, окисляется кислородом воздуха и становится горьким, при этом загустевает. Но если горчает, то почему же именно горький вкус? Алкалоиды образуются?По словам Анастасии, Бологое несколько раз переходило из рук в руки. Итак, Орел взят немцами. Брянск взят уже несколько дней тому назад. Вязьма тоже. Мелитополь еще если и не взят, то дни его сочтены.

10 октября. Первый настоящий утренний мороз, земля покрылась коркой. Снег (четверть сантиметра), конечно, не тает. На востоке облака разорваны и будет светить солнце, когда взойдет, ветер с северо-запада ср[едней] силы. В 8 часов утра солнце светило минут 15, но надвинулась мгла, и пошел снег. В 9 часов началось таяние.

Первый раз я стоял в очереди за «коммерческим» в новом коммерческом магазине (№ 10 Архторга). Досталось мне кило пшеничного 2 р. 30 коп. В денежном отношении повезло, а в питательности — это хуже. Кроме того, было недоразумение с очередью, но обошлось благополучно. Да, это уже голод. Это уже хуже, чем то, что было в феврале—марте 1940 года. Но, в общем, мне сегодня пока повезло (с хлебом), повезет ли еще с керосином? Сегодня пятница — день хороший. Хлеб по карточкам 2 р. 10 коп., коммерческий 3 р. 40 коп. В феврале и марте на рынке продуктов сельского хозяйства (мяса, молока, сметаны, яиц, картофеля и других овощей) было достаточно, только дорого, но всем хватало, у кого деньги есть, а теперь все жалуются, что не могут купить ничего на рынке. Нет провизии! Это уже голод. Многие коммерческий хлеб обменивают на молоко, но не на рынке, а у городских молочных хозяек. То же будто бы и с овощами творится. В Андриянове, Вознесенье, Онишовой, в ластокурских деревнях очень мало родилось картошки, от колхозной ничего не осталось колхозникам, а есть только [то], что собрано на индивидуальных огородах. Да, это уже голод! Но мне сегодня везет все-таки, я два раза получил керосин, причем во второй очереди я фактически не стоял. Да еще занял вторую очередь за коммерческим (№ 5110). Если этот номер пройдет, то будет в высшей мере оправдана поговорка польская: piatek— dobry pozatek.

В течение дня 10 октября перемежающийся мокрый снегопад, в 15 часов +1 °С (только!), вечером сильный Nord-West с мокрым снегопадом.

Коммерческий черный кило 2 р. (соответственно] 1 р. 05 коп. по карточкам).

11 октября. Дежурил за себя с 2 до 4 часов, с красной повязкой. Луна еще между полнолунием и последней четвертью, видна сквозь облака, ветерок с северо-запада. С крыш капает. Снег на мокрой земле, где не ходят, лежит, не тает; на лужах снегу нет, на тротуарах тоже.

Купленный утром килограмм пшеничного я сожрал весь и, кроме того, 300 граммов (приблизительно]) черного, купленного вечером. Так зато же и чувствую себя препогано — все знакомые последствия едения черного и пшеничного хлеба!

11 октября 1941 г. Nord-West ср[едней] силы. Мокро, но снег не тает там, где его не топчут. Утром я чувствовал, что зябну, а когда пришел домой из коммерческой очереди, то почувствовал сильную усталость и «грызение» в спине и лег, чтобы уснуть. Когда я проснулся около 14 часов, то было очевидно, что я болен, что у меня желудочный грипп. Около 17 часов я принял таблетку урокальцина и заснул опять. В 22 часа я проснулся с большим улучшением: голова не

болит, тошноты нет, «грызения» в спине тоже нет, но отрыжка вареным вкрутую яйцом есть! Я вскипятил воды и поел немного (граммов 200) пшеничного хлеба с горячей водой, подслащенной сах[арным] песком. Принял вторую таблетку урокальцина. 23 часа. Ярко светит луна с северо-восточного склона неба.

12 октября. Я чувствую себя хорошо. Хотел было третью таблетку урокальцина проглотить, но воздержался в видах экономии столь ценного лекарства. Утром пейзаж вполне зимний: на твердо замерзшей земле лежит слой снега в один сантиметр толщиной, и на лужах, ибо лужи покрыты толстым льдом. Днем в тени не было таяния. День 12 октября был солнечный.

Дуня «отвела» очередь Богатыревой (с опозданием на неделю). Моя очередь будет 1 ноября.

О чем бы это мог писать Сталину Рузвельт в том письме, которое было вручено Сталину во время конференции] трех держав в Москве, то есть между 28 сентября—1 октября? Рузвельт предлагал Сталину уйти от власти, уехать в Америку, а Россию завещать Учредительному собранию, не так ли? Похоже на это. Но Сталин, думаю, не согласился, а потребовал немедленной обильной помощи под угрозой сепаратного мира с Германией. Только едва ли Сталин запугает Рузвельта сепаратным миром! Заключить сепаратный мир все-таки соблазнительно, это будет подобие Брестского мира в 1918 году, «передышка»! А Рузвельту все равно не миновать оказывать широкую, неограниченную помощь Британской империи, Греции, Югославии. Наши газеты тщательно замалчивают текст письма.

13 октября. На наружной раме окна кухни, на стекле морозный рисунок. Внутренняя рама вставлена 12 октября вечером. День 13 октября 1941 г. не пасм[урный], но солнце начало светить только с полудня. Днем было слабое таяние даже в тени.

Коммерческий хлеб только по 8 р. 40 коп. и 5 р. 60 коп., и булочки разные, но по 5 р. 60 коп., конечно, не хватает, разве это в сущности не голод? Это голод, и самый мрачный, ибо и деревня голодает вместе с городом. В прежние годы голодные хоть деревня-то кое-как еще тянулась.

Передовая «Правды» за 11 октября бьет тревогу очень лихорадочно. Народному ополчению повелевается сражаться плечом к плечу с Красной Армией, но эта лихорадка не поможет!

Принял одну таблетку урокальцина ввиду «грызения» в спине, а так как таблетку эту я проглотил в 3 часа ночи, то решил очереди за пшеничным хлебом не занимать, так как на пшеничный надежды мало, а белый покупать не на что. Таблетку запил подогретым до кипения бульоном, который мне вчера дала Надя (почему отдала его мне? Потому ли, что пересолен, или потому, что в него что-то попало «поганое»? Думаю — поганое, но я его два раза кипятил...).

14 октября. Вторник. Покров. На наружной раме кухонного окна рисунок, значит, мороз! Надо думать, небольшой, градусов 5, а то и меньше.

Анастасия говорит, что «по радио наши войска оставили Вязьму», и захотела посмотреть карту. Я ей указал, что немцы, как видно, до зимы хотят захватить весь подмосковный каменноугольный бассейн с городом Тулой и железной рудой в центре, а на юге Донбасс и Крым, и тогда будут настойчиво предлагать Сталину сепаратный мир. Я сказал Анастасии, что народ советский голодал 18 лет, нуждаясь остро в одежде, белье, обуви, — и все это ради обороны от капиталистического окружения, которое (все вместе) нападет на Советский Союз, а теперь оказалось, что и оборона наша не годится, что мало у нас вооружения, обмундирования, даже хлеба для Красной Армии, что наша промышленность не может пополнить наших потерь на фронте, хотя нас бьет одна только Германия, а не все капиталисты, даже Япония нас не трогает. Отсюда уже ясно, что сталинское ударничество, стахановское движение — все это мыльные пузыри, все это — потемкинская деревня! Строительство социализма в одной стране провалилось со скандалом! Германия, где социализм рука об руку идет с капитализмом, начала вооружаться в 1934 году, используя автаркию, ибо ни Франция, ни Англия, ни Америка не давали ей взаймы средств на вооружение, и к 1939 году успела вооружиться настолько хорошо, что побила Францию и побивает теперь Россию, хотя сталинская опричнина и военщина «ни одного вершка своей земли не отдаст» без боя! За 5 лет Германия сделала вдвое больше, чем СССР за 9 лет (с 1932 по 1941г.). Это скандал! Это полный провал всех грех пятилеток! Германский Fierjahrsplan оказался реальнее! А все потому, что у нас те, кому следовало бы заниматься производительным трудом (умственно развиты слабо, а физически хорошо), ходят с портфелями — миллионы дармоедов. А те, кому бы следовало заниматься интеллектуальным трудом (имеют высокое интеллектуальное развитие при крайней слабости мышц и пороке сердца органическом), отстраняются от интеллектуального труда и содержатся в черном теле. Дармоедов у нас в СССР свыше сорока миллионов! Ясно, что при таком хозяйстве все будет фальшивое, дутое! Потому и деньги наши никакой силы за границей не имеют, что наши советские деньги не являются выразителями действительной ценности труда и его продукции. Все искусственно, все фальшиво! Ничто не происходит самотеком, кроме спекуляции и растрат. Для меня это было ясно и до войны, ибо босый, голый и полуголодный народ не может создать богатого и сильного государства. Вся советская система, весь советский государственный строй — все это ведет народ к невиданному в истории народов рабству. И если правда, что Гитлеру захотелось это рабство назвать своим именем, то в этом прежде всех виноваты Ленин и Сталин! Я эту мою мысль о крайней экономической слабости глубокого тыла Красной Армии высказал еще в марте Асташову и Лазареву: «Если с таким маленьким государством, как Финляндия, мы не можем воевать, чуть не подавились, когда захотели ее проглотить, то что же было бы, если бы нам пришлось воевать с каким-нибудь большим государством? Наше народное хозяйство — нищее, дырявое!»