Филадельф Паршинский - Из дневника жителя Архангельска Ф.Н. Паршинского

Я мылся в бане в пятницу 24 октября с 15 до 19 часов очень счастливо: без сердцебиения и головной боли. Применял уксус, и это мне сошло с рук благополучно.

26 октября мокрый снегопад весь день. Ветер ниже ср[едней] с[илы] с юга или юго-зап[ада]. 10 ч. 30 мин. + 1 °С (аптека), 12 и 15 часов +2 °С.

С 12 до 15 часов я боролся за существование: с 12 часов до 13 ч. 30 мин. прозябал под окнами кафетерия в очереди, с 13 ч. 30 мин. до 15 часов «обедал», то есть стоял долго в «гардеробе». Месяцев пять- шесть тому назад это был, действительно, гардероб, а теперь для чего он нужен? Распространять вшей? Ведь теперь в кафетерии ждут люди всякие, которые ночь проводят в ночлежке, а может быть, и под лодкой. После очереди в «гардеробе» — очередь у кассы, а затем у «буфета» (шесть месяцев тому эта помойница была буфетом!). Получив в руки два ломтика хлеба (считается по 100 граммов) пшеничного по 23 коп. за ломтик и две тарелки супу (из рыбьих костей), я съел все и пошел во вторую кассу, которая оказалась «вредная», дала только 2 супа и 100 граммов хлеба. Впрочем, оказалась не очень вредная, ибо с рубля дала мне 43 копейки сдачи. Нечаянно или нарочно она ошиблась? Вот вопрос! Идя в столовую, я занял два места в очереди за махоркой 2255 и 2936, а возвращаясь из столовой, я обнаружил уже полное отсутствие очереди: дверь магазина табачного не только закрыта, а завешена уже решеткой. Толпа мужчин обступила милиционера, а он-то говорит, отговаривается — дескать, я не виноват, что магазин закрыт. Следовало бы зайти к Колеговым, он болен, но я так угрелся в кафетерии, что у меня появилось желание снять калоши и надеть туфли. Хотя суп в КФТ подобен помоям, но все же в нем есть немного крупы, да и хлеб что-нибудь значит. В общем, 400 граммов полубелого плюс «обед», плюс два глотка (утром и вечером) рыбьего жира — и я сыт! Котятам тоже принес из столовки супу, ели с аппетитом! У Лидии Хомяковой наблюдается тенденция не платить за воду, то же будет и со светом. За воду с 13 сентября по 15 октября я уплатил Некрасову за нее из своих же денег. У нее страничный расчет: несколько дней назад она дала мне кусочек мяса свиного, граммов 80 сварить. Я, конечно, сварил. Хорошо поели котята, с большим наслаждением похлебали также и бульону. И я поел бульону с хлебом (в бульон я положил тмину, перцу красного, а гвоздику, не помню, положил или нет). Так ведь этот кусочек мяса даже по ценам мясокомбината (свинина!) стоит больше рубля, а по рыночным так даже больше 4 р. Но получила она это мясо от брата безденежно, хотя, конечно, не безвозмездно. Но она охотно отработает, лишь бы не платить. Такова уже психология. А за воду с нее причиталось 87 коп.! Итак, ежедневно придется полтора часа зябнуть под окнами кафетерия и затем полтора часа отогреваться внутри его! Перспектива не очень заманчивая: когда же работать? Вот картина советской социалистической экономики! Только что исполнилось четыре месяца войны, а у нас с продовольствием уже такое положение, как во Франции и Бельгии, которые уже один год и пять месяцев находятся под сапогом победителя, который берет контрибуцию и деньгами, и товарами, и съестными припасами, а ведь у нас ничего подобного нет. У нас не германский сапог хозяйничает! Да, не германский, а свой советский социалистический сапог сталинского опричника.

27 октября. Радио в 6 часов утра: «Наши войска оставили город Сталино». Вчера напечатано «Обращение Центрального Комитета Коммунистической партии Германии к немецкому народу и немецкой армии». Рука Москвы — это ясно! 10 немцев, подписавшие это «обращение», возможно, живут в Германии, но на иждивении Москвы. Печатали же они эту листовку в тайной типографии, спущенной с советского аэроплана. Известно, что вся деятельность компартий за пределами СССР направляется и финансируется из Москвы. Это «обращение» тоже было редактировано в Москве. Тем более симптоматично, что это «обращение» торопит немцев свергнуть Гитлера и вообще весь национал-социалистический режим до разгрома германской армии: «Если вы не станете на этот справедливый и достойный путь, вы рискуете пережить разгром германской армии и германского государства, более потрясающий, чем это имело место в первой мировой войне. И это будет означать раздробление Германии и возмещение военных убытков, нанесенных Гитлером Европе и СССР». Если ЦК КП Германии говорит о раздроблении Германии и о возмещении убытков, то это значит: Москва согласилась с Лондоном и Вашингтоном о раздроблении и о контрибуции, хотя большевики против аннексий и контрибуций. Они предпочли бы раздуть в Германии ярко-красную пролетарскую революцию с лозунгом «Вся власть Советам», с диктатурой пролетариата, с национализацией транспорта, банков, фабрик, заводов, земли, секуляризацией церковного имущества, муниципализацией жилых домов и всяких городских предприятий, обслуживающих граждан (бань, прачечных, топливных баз, трамваев и т. д.), с гражданской войной (это обязательно!) и бесконечным террором. Видимо, Сталин пообещал Гарриману и Бивербруку, что «по-своему» действовать не будет. Но большевики своего слова не держат, когда обстановка позволяет, а такая обстановка именно сложится тогда, когда начнется разгром германской армии. Перспектива коммунистической революции так заманчива для Сталина, что никакие клятвы не остановят Сталина, и тогда Лондону в первую очередь придется пожалеть о слишком усердной помощи СССР.27 октября 1941 г. весь день мокрый снегопад и ноль (аптека) при ветре с севера, а потом с сев[еро]-востока. С 11 ч. 30 мин. до 14 ч. 30 мин. канитель с обедом: полтора часа под мокрым снегопадом и полтора в к[а]ф[е]т[ерии]. Не знаю, хватит ли у меня сил выстаивать эти обеденные очереди, но это голод уже. Это хуже чем во Франции и Бельгии. В дальнейшем положение будет ухудшаться... с 1 ноября... да, что говорить! Ясно! Лучше бы мне... да, как знать, что лучше...

29 октября. Вот и сегодня пришел к кафетерию, постоял минут 30 в очереди, и... объявили перерыв на три часа для кормления эвакуированных, которых привезли откуда-то на барже, значит, из Беломорска или Мурманска — не все ли равно! Я ушел домой. Выстирал сатиновую рубаху зеленую и отправился опять пытать счастья у кафетерия. На аптеке ниже нуля, чуть Nord-Ost, пасм[урно], во второй половине дня снегопад. Под этим снегопадом и Nord-Ost’oM пришлось выстоять с 16 до 17 ч. 30 мин., а когда я вошел в столовку, то увидел, что эвакуированных кормят лучше, чем бойцов ПВХО: суп мясной, гуляш с картошкой (количество мяса в гуляше больше), каша рисовая с маслом, колбаса жареная с картошкой (колбасы обильно), и я понял, что эти эвакуированные — коммунисты и комсомольцы, и притом «интеллигенция» (дармоеды с портфелями), хорошо одеты. Вышел я из КФТ, как и следовало ожидать, в 19 часов. Но что будет со мной, когда начнутся морозы? Как я буду выстаивать по полтора часа под окнами кафетерия? Придя домой, я спал с 20 до 23 часов, а 29 октября с 2 до 4 часов «дежурил» у себя в комнате с красной повязкой (в кармане, а не на руке). Черт на попа не работник! Надежда вышла в 4 часа мне «на смену» и, вернувшись через две минуты, сказала: «Ну и снегу!» Итак, ночью выпало много снегу.