Александр Черепанов - Записки военного советника в Китае

Первым рассматривался вопрос о программе. На столе лежали оттиски номера газеты, в котором должен был появиться ее проект. М. М. Бородин в соответствии с указанием Сунь Ят-сена посоветовал четко сформулировать в проекте преемственность между принципами старой и новой программы Гоминьдана. Необходимо в преамбуле разъяснить, что настоящий проект является детальной разработкой трех народных принципов Сунь Ят-сена. Предложение было принято единогласно. Ляо Чжун-кай взялся за кисточку и написал формулировку решения. Она была зачитана Сунь Ят-сеном и одобрена всеми присутствующими.

Второй вопрос — организация гоминьдановской добровольческой дивизии и основание -военной школы. После обсуждения было решено на первое время ограничиться вечерними занятиями по -политграмоте и военному делу.

Затем было принято решение созвать комитеты районов в главной квартире Сунь Ят-сена, чтобы под его председательством заслушать отчеты с мест и дать новые инструкции.

В это время явилось несколько генералов с фронта, и Сунь Ят-сен ушел с ними в соседнюю комнату. Заседание продолжалось. Четвертый вопрос повестки дня — работа в Шанхае. Незадолго до этого ЦИК постановил отправить в Шанхай Ляо Чжун-кая, с которым должен был поехать М. М. Бородин для организации гоминь-дановской работы, подготовки к созыву конгресса Гоминьдана и выполнения решения об издании в Шанхае ежедневной го мин ьд айовской газеты. Но ввиду последних военных событий поездка в Шанхай оказалась невозможной. Кроме того, отъезд Ляо Чжун-кая и Бородина легко мог быть истолкован как бегство и доказательство безнадежного положения правительства Сунь Ят-сена. В тяжелые дни нужно было сосредоточить все силы в Гуанчжоу. Теперь же, после победы, в Шанхай можно было ехать.

Пятый вопрос —о декретах. ЦИК постановил поручить Ляо Чжун-каю разработать проект декрета о земле, Сюн Чун-цану — о среднем сословии и Се Ин-ба — о рабочем законодательстве. Для представления двух последних проектов дан был недельный срок, а Ляо Чжун-каю было предложено провести всю необходимую дальнейшую работу по подготовке декрета о земле (организация крестьянского движения, сбор материалов о нуждах крестьян, подготовка пропагандистских работников для деревни и т. д.).

Вскоре Ляо Чжун-кай и М. М. Бородин уехали в Шанхай. По возвращении из Шанхая М. М. Бородин нам подробно рассказал о сложившемся там положении. По сохранившимся у меня отрывочным записям этого рассказа можно судить, что в этом крупнейшем центре китайского рабочего движения политическая обстановка была напряженной.

Общее собрание шанхайской организации Гоминьдана состоялось 23 декабря 1923 г. Поскольку в городе тогда не было низовых организаций и не велось никакого учета, перед собранием была объявлена перерегистрация членов Гоминьдана. Проходила она очень медленно. Поэтому было решено, не дожидаясь ее окончания, послать пригласительные билеты только тем, кого лично знали активисты партии.

К этому времени многие коммунисты и члены Социалистического союза молодежи вступили в Гоминьдан. В числе делегатов был и товарищ Цюй Цю-бо.

С учетом опыта Гуанчжоу была намечена следующая повестка дня:

1. Церемония открытия собрания—почести знамени Гоминьдана и портрету Сунь Ят-сена.

2. Вступительная речь председательствующего (Ван Цзии-вэй).

3. Доклад Ху Хань-мння о реорганизации Гоминьдана.

4. Информация Ляо Чжун-кая о работе по реорганизации Гоминьдана в Гуанчжоу.

5. Выборы делегатов на Первый конгресс Гоминьдана.

6. Распределение членов партии по семи районным организациям Шанхая.

Товарищ Цюй Цю-бо рассказывал о своих впечатлениях от этого собрания. «Обстановка .перед собранием,— говорил он,— была весьма сложной, состав присутствовавших очень пестрым. И все же чувствовался прилив энтузиазма. Подумать только! За всю, фактически двадцатилетнюю, историю Гоминьдана никогда не было ни одного общего собрания. Все пришли в приподнятом, •праздничном настроении. Было много матросов, ремесленников, рабочих, железнодорожников, студентов, особенно из нашего Шанхайского университета. Немного учителей. Мало торговцев. Всюду распорядители с го-миньдановскими значками... Среди них большинство — коммунисты, представители студенческого движения...»

Выхоленного, моложавого для своих сорока лет «красавчика» Ван Цзин-вэя и сухого, с обликом педанта — учителя математики Ху Хань-миня аудитория встретила хорошо. Их приспешники распускали слухи о том. что именно они — ближайшие сподвижники, ученики и последователи доктора Сунь Ят-сена. О их «потрясающей революционности» ходили легенды.

Ван Цзинчвэй, которого мне приходилось видеть и в 1924, и в 1927, и в 1938 гг., всегда беззастенчиво рисовался своей внешностью и походил на избалованного актера на амплуа -первого любовника.

...Вспоминается тяжелый день похорон Ляо Чжун-кая в 1925 г. У гроба зверски убитого реакционерами Ляо Чжун-кая Ван Цзин-вэй лицемерно изображал скорбь, грозил убийцам, неестественно топая ногами и потрясая кулаками. Это были актерские приемы, а во-обще-то Ван Цзин-вэй не отличался чрезмерной щепетильностью, он фактически был в полной зависимости от своей богатой жены. Он угодничал перед ней и даже «выбрал» ее от Шанхая делегатом на конгресс Гоминьдана, хотя для этого у нее не было никаких данных.

Ху Хань-минь -принадлежал к другому разряду актеров. Велеречивый резонер, он любил пространно рассуждать и поучать. В его вкрадчивых движениях, тонких поджатых губах было что-то от иезуита. На собрании Ху Хань-минь вместе со всеми радушно приветствовал Ляо Чжун-кая, но это не помешало ему через полтора года организовать убийство этого славного революционера, занять пост губернатора Гуандуна и выступить против провозглашенной Сунь Ят-сеном политики сотрудничества с Коммунистической партией. А ведь именно эту политику совсем недавно отстаивал Ху Хань-минь на памятном собрании в Шанхае.

Тогда еще никто не знал, что Ван Цзин-вэй и Ху Хань-минь—это политические авантюристы-двурушники, их считали левыми. Им было известно, что Сунь Ят-сен искренне восхищается социалистической революцией в России. И оба они ради личной политической карьеры до поры до времени прикидывались единомышленниками и помощниками Сунь Ят-сена.

Ван Цзин-вэй и Ху Хань-минь в основном поддержали установки Сунь Ят-сена о реорганизации партии.

Гак, Ван Цзин-вэй заявил: «Сунь Ят-сен говорил, что, свергнув маньчжурскую династию, мы освободились о г деспотизма, но мы не освободили еще китайскую нацию от владычества иностранных государств. Китайский народ еще не вполне самостоятелен. Что же касается демократизма и социализма, то в этом отношении для народа нам почти ничего еще не удалось сделать. Это не означает, что наши принципы не годны для Китая, это только означает, что мы еще очень слабы в организационном отношении...»