С. Джоши - Жизнь Лавкрафта

Еще одним занятием Лавкрафта была любительская печать. Его начало также относится к в 1902 г., как как среди рекламы в "Журнале астрономии" имеется заметка: "Печатная Ко. Провиденса /Карточки и Сдельная Работа по низким ценам / Основ. 1902". Мы почти не слышим о ней до 1905 г. Но к последней странице "Журнала астрономии" за январь 1906 г. прикреплена весьма профессионально выглядящая карточка:

H.P. LOVECRAFT

CARD и JOB PRINTER

Established 1902

598, Angell St.

---

Best quality work of any kind (up to size 3 x 5) done promptly, and at lowest rates.

NEW "EXCELSIOR" PRESS и ALL KINDS OF TYPE.

CARDS ONLY 5ѓ PER DOZEN.

Trial order solicited.

Судя по энергичной рекламной кампании, вполне возможно, что Лавкрафт действительно получил некоторое число заказов от друзей и родни. Но к апрелю 1906 г. Лавкрафт "навеки оставил" печатный бизнес из-за "нагрузки Р.А. журнала", какой бы она не была.

Затем Лавкрафт предпринял смелую попытку возобновить, наконец, нормальную жизнь, прерванную смертью деда и переездом в дом 598 на Энджелл-стрит. И, возможно, друзья помогали ему в этом. Первое, что они сделали, - это вновь устроили на пустующем участке напротив "Новый Анвик":

То был мой эстетический шедевр, ибо помимо деревеньки из крашеных лачуг, возведенной мной вместе с Честером и Гарольдом Манро, там имелся ландшафтный сад, разбитый мною собственноручно. Я срубил одни деревья и сохранил другие, разбил дорожки и садики, насадил, где следует, кустарник и установил декоративные урны, взятые из старого дома. Дорожки у меня были из гравия, окаймленного камнем, и то там, то сям кусок каменной стены или внушительная каменная горка моего собственного изготовления украшали картину. Меж двух деревьев я устроил грубую скамью, позднее повторив ее между двух других деревьев. Большую травянистую лужайку я выровнял и превратил в георгианский газон с солнечными часами в центре. Другие части остались непричесанны, - я старался ухватить впечатление лесной чащи или беседки. Все осушала сеть канавок, ведущих в сточную яму, вырытую мной самим. Таков был парадиз моих подростковых годов, и средь таких пейзажей были написаны многие из моих ранних работ.

Лавкрафт сохранил этот садик до 17 лет, когда "с ужасом" осознал, что стал слишком взросл для подобных забав; он передал его мальчику помоложе, жившему через участок от Лавкрафтов.

Равным образом где-то в 1905 г. было воскрешено Детективное агентство Провиденса, а также оркестр Блэкстоуна. "Род-айлендский журнал астрономии" от 16 апреля 1905 г. печатает его рекламу, указывая руководителями Г.Ф. Лавкрафта и Ч.П. Манро ("Хорошая музыка дешево"). Рекламки продолжают появляться до самого октября 1906 г. В январе 1906 г. мы узнаем про "Новый репертуар - тенор и баритон соло", а также о "Фонографических концертах". Неужели Лавкрафт пытался петь? Похоже, что так; вот письмо 1918 года:

Где-то с десятилетие назад я подумывал заместить синьора Карузо на посту величайшего лирического вокалиста в мире, и как следствие нанес на ни в чем не повинный чистый валик Эдисона ряд чудных и дивных улюлюканий. Результат действительно понравился моей матери - матери не всегда беспристрастные критики - но я проследил, чтобы случайность вскоре устранила свидетельства преступления. Позднее я попробовал нечто менее амбициозное; простые, трогательные, заунывные баллады а-ля Джон Мак-Кормак. Вышло чуть успешней, но так напоминало мне вой издыхающего фокстерьера, что я крайне неаккуратно умудрился уронить [валик] сразу после записи.

Как бы нам не хотелось иметь подобные записи - так точно и не установлено, как именно звучал голос Лавкрафта, - похоже, ясно, что они не сохранились. Поскольку в письме 1933 г. он перечисляет множество хитов 1906 г. - "When the Whippoorwill Sings, Marguerite", "When the Mocking-Bird Is Singing in the Wildwood", "I'll Be Waiting in the Glooming, Genevieve", "In the Golden Autumn Time, My Sweet Elaine", - можно предположить, что именно эти песни он исполнял перед слушателями и записывал на фонограф. И действительно, в том же письме он добавляет: "...не менялись ли голоса у Военной Банды Блэкстоуна? ...От плохого к худшему, как с безжалостной точностью заметил бы непредвзятый наблюдатель. Но как же мы выли и вопили эти чертовы старые песенки!"

На этот период также приходится расцвет Сельского клуба Грейт Медоу. Лавкрафт с приятелями ездили на велосипедах по дороге Тоутон-пайк (ныне трасса 44) до деревеньки Рехобот, что примерно в восьми милях от Провиденса, сразу за границей со штатом Массачусетс. Там они обнаружили деревянную хижину с каменным дымоходом и построили к ней пристройку - "крупнее самой лачуги" - где могли играть во что в голову взбредет. Хижина была построена престарелым ветераном Гражданской войны Джеймсом Кэем, который, вероятно, помог им с пристройкой. Когда в 1921 г. Лавкрафт и Гарольд Манро вернулись сюда, то обнаружили мало перемен: "Столы стояли, как во время оно, знакомые нам картины с неразбитыми стеклами по-прежнему украшали стены. Ни дюйма толя не сорвано, и цементный очаг, заложенный нами, по-прежнему отделан мелкими камешками, что мы втыкали в него, когда он был еще новым и влажным - камешки составляли инициалы G.M.C.C." Я видел эти камешки лично еще пятнадцать лет назад, хотя во время недавней поездки обнаружил, что они почти все выпали. Ныне, разумеется, уцелел лишь каменный дымоход, и даже он разрушается. В свое время здесь, наверняка, было, на что посмотреть. Лавкрафт датирует этот эпизод примерно 16-18 годами, и в числе их компании упоминает Рональда Апхема, Стюарта Коулмена и Кеннета Таннера вместе с братьями Манро. Неясно, как они наткнулись на Рехобот и сделали его местом своих игр; возможно, у кого-то из мальчиков в округе была родня.

Примерно в то же время у Лавкрафта возник интерес к огнестрельному оружию. Вспомните, что во времена основания Детективного агентства Провиденса сам он, в отличие от других мальчиков, щеголял настоящим револьвером. Лавкрафт очевидно владел довольно впечатляющей коллекцией ружей, револьверов и иного огнестрельного оружия: "После 1904 у меня побывала длинная череда ружей 22 калибра, и я неплохо стрелял, пока глаза не сыграли злую шутку с моей меткостью". После чего , видимо, утратил интерес к оружию и распродал большую его часть.

Стрельба, однако, была единственным спортом, который хоть как-то интересовал Лавкрафта. Другие - групповые или индивидуальные - виды спорта обливались презрением, как недостойные интеллигентного человека. По рассказам Гарольд У. Мунро, приятеля Лавкрафта в старших классах (не путать с Гарольдом Бэйтманом Манро) в школе они с Лавкрафтом часто спорили о достоинствах занятий спортом: "Как-то раз я самоуверенно заметил, что атлетика развивает тело, что в свою очередь развивает и мозги. Без минутного колебания Говард, просияв, процитировал одного из ведущих атлетов Хоупа, чьи выступления на занятиях варьировались от прискорбных до жалких". Интересно, можно ли связать этот анекдот с другим, поведанным Мунро: "Генри Дж. Марш, футбольный защитник и бейсболист [школы] Хоупа, жил напротив Говарда на Энджелл-стрит. Побуждаемый школьным духом, Генри как-то рискнул продать Говарду билет на игру. Взаимных нападок не было, но авантюра потерпела сокрушительную неудачу. Впредь Генри не пытался. Говард и спорт были просто не совместимы". Это отношение сохранилось у Лавкрафта на всю жизнь: ничто не могло вызвать его презрение или отвращение быстрее, чем предложение поиграть в карты, поразгадывать кроссворд или посмотреть на спортивное состязание.