С. Джоши - Жизнь Лавкрафта

И Лавкрафт, определенно, к ним не относился.

И опять возникает вопрос об источниках взглядов Лавкрафта. Явно прослеживается влияние антропологии Хаксли и других авторов; не возникает сомнений, что свою роль сыграло и его семейство. Лавкрафт, как представитель новоанглийской протестантской аристократии, впитал подобные взгляды как нечто самом собой разумеющееся; примечательны лишь юношеская горячность и догматизм, с которыми он их выражал. Л. Спрег де Кэмп утверждал, что на Лавкрафта значительно повлияли "Основы XIX века" Хьюстона Стюарта Чемберлена, опубликованные в Германии в 1899 г. и переведенные на английский в 1911 г. Но ни в одном виденном мной документе Лавкрафта нет ни единого упоминания о Чемберлене; и даже беглое изучение основных положений расовой теории Чемберлена показывает их коренное отличие от воззрений Лавкрафта. Согласно одному исследователю, Чемберлен "посвятил себя примирению христианства, этой религии смирения и прощения, с агрессивным немецким национализмом", чем Лавкрафт никогда себя не утруждал. Забегая вперед, мы еще увидим, как антихристианство Лавкрафта обретет новую силу, когда в 1918 г. он откроет для себя Ницше. Кроме того, Чемберлен прославлял германских варваров, уничтоживших Рим, как носителей "истинного христианства" (т.е., "сильного" христианства, свободного от сострадания и терпимости); эту точку зрения Лавкрафт никогда бы не принял, учитывая, что он до конца жизни считал, что "Римская Империя всегда будет для меня центральным эпизодом в истории человечества". Этим (и другими моментами) расизм Лавкрафта в корне отличался от расизма Чемберлена, так что какое-то влияние последнего не прослеживается - особенно учитывая полное отсутствие документальных подтверждений того, что Лавкрафт вообще был знаком с трудами Чемберлена.

Более вероятным кажется другой источник - "Путь великой расы" Мэдисона Гранта, который сразу после своего появления в декабре 1916 г. стал бестселлером. И все же во взглядах Гранта и Лавкрафта есть значительных отличия. Основная идея Гранта - что Европа населена тремя расами (нордической, альпийской и средиземноморской), - не совпадает с похожими высказываниями Лавкрафта. Да и в любом случае все приведенные выше цитаты из работ Лавкрафта были написаны до выхода в свет книги Гранта - очевидно, что взгляды Лавкрафта к тому времени давно устоялись. У нас мало данных о других расистских трудах, которые мог прочесть Лавкрафт - известно лишь то, что он прочел "Цветную линию" Уильяма Бенджамина Смита (1905) и посвятил ей "De Triumpho Naturae", - но ясно, что на возникновение подобных убеждений повлияло множество факторов (влияние семьи, чтение специфической литературы и воззрения, распространенные в общества и его социальном классе). Стоит лишний раз напомнать, что многие из них изменились с течением времени.

Тема чернокожих вновь была поднята в 1915 г. Мы уже видели, как Лавкрафт нападал на Чарльза Д. Айзексона, защищавшего Уолта Уитмена в своем журнале. Большая часть журнала Айзексона, однако, была посвящена призывам к расовой терпимости - особенно к чернокожим. Особенно суров он был к "Рождению нации" Д. У. Гриффита, обвиняя фильм в ложном взгляде на отношения между черными и белыми после Гражданской войны и в разжигании расовой ненависти.

В статье "В мажоре" (Conservative, июль 1915 г.) Лавкрафт делает поразительное заявление, что "Взгляды м-ра Айзексона на расовый вопрос... слишком личные, чтобы быть непредвзятыми" (прочти Лавкрафт в то время Фрейда, он мог бы назвать это "проекцией"). Далее Лавкрафт пишет, что еще не видел фильма (это произойдет позднее), однако читал роман (The Clansman, 1905) Томаса Диксона-мл., а также его драматургическую адаптацию, на которой был основан фильм. После чего он предсказуемо разражается хвалебным гимном Ку-клукс-клану - "этой благородной, но сильно очерненной компании южан, которая по окончании Гражданской войны спасла половину нашей страны от гибели". Кажется зловещим знаком, что Лавкрафт писал это как раз в то время, когда Клан был возрожден на Юге Уильямом Дж. Симмонсом (хотя заметной силой он станет только к 1920-х гг). Стоит отметить, что Лавкрафт умалчивает о тысячах чернокожих, линчеванных в первые десятилетия ХХ века; однако вновь о ККК он упомянет только в самом конце жизни - чтобы от него отречься. Кроме того, в своей статье он пытается объяснить призывы Айзексона к толерантности:

Возможно, его возмущала более-менее явная антипатия к детям Израиля, которая всегда пропитывала христианский мир, однако человеку его ума следовало бы отличать малограмотные предрассудки, религиозную и социальную враждебность одной белой расы к другой, интеллектуально равной белой расе - от естественного и научно обоснованного отношения, которое препятствует смешению европоидного населения Соединенных Штатов с чернокожими африканцами. Биологически негр принципиально ниже белых и даже монголоидов, и людям Севера надо время от времени напоминать об опасности, которой они подвергаются, слишком свободно допуская его до привилегий и правления.

Лучшее, что здесь можно сказать - высказывания Лавкрафта о евреях сравнительно толерантны; далее мы увидим, что он не всегда бывал настолько сдержан. От столь уродливого и невежественного взгляда на негров, как на биологически низших существ (который, напомним, был обычен для конца XIX-начала XX вв.) Лавкрафт по сути никогда не откажется - вопреки множеству свидетельств противоположного в 1920-30 годах.

Однако, как и в случае с надоедливым астрологом Й. Ф. Хартманном, Лавкрафт недооценил оппонента. Ответы Айзексона и Джеймса Фердинанда Мортона во втором выпуске In a Minor Key (опубликован в конце 1915 г.) настолько разгромны, что заслуживают более обстоятельного рассмотрения. В статье "Относительно Консерватора" Айзексон едко шутит, что "при чтении Консерватора чуешь заплесневелый запах старых книг", и далее пишет:

...хотя я уверен, что он не поймет, пока ему не объяснят очень тщательно:

Он против свободы слова.

Он против свободы мысли.

Он против свободы прессы.

Он против терпимости к цвету кожи, вере и равноправия.

Он за монархию.

Вопреки постоянным риверансам [!] интеллекту и духовности евреев, он все время ставит себя наособицу - сводя идеи индивидуумов к их религии. Недостойно человека, который явно кичится своей родиной и своим происхождением, так цепляться за консервативные убеждения и игнорировать сам дух Америки, отказывая в национальной принадлежности американцу, рожденному здесь от родителей-американцев, гражданину лояльному, терпимому, жаждущему [!] служить своему народу - из-за разницы в мировоззрении!

Упоминание о свободе слова относится к вопиющему высказыванию Лавкрафта, что публикация статьи Айзексона "Большее мужество", в которой пропагандировался отказ от службы в армии, - "преступление, за которое природный американец арийской крови заслуживал бы самое суровое наказание". Лавкрафт, противопоставив "м-ру Айзексону и его приезжим друзьям-пацифистам" "реального американца", заставил Айзексона заметить, что он - не менее "реальный" американец, чем сам Лавкрафт.