Георгий Агабеков - Секретная политика Сталина. Исповедь резидента

– Ну, я не буду вам мешать работать, – сказал я, передав доктору деньги, и вышел из канцелярии.

Не успел я позавтракать, как раздался звонок внутреннего в посольстве телефона. Это Орбельян, заведовавший одной из групп секретной агентуры, просил разрешения прийти с докладом. Официально он работал корреспондентом ТАСС при посольстве, фактически же в течение пяти лет был одним из предприимчивых агентов в ГПУ.

Я перешел в приемную комнату, и спустя короткое время пришел Орбельян: 30-летний молодой брюнет, с крупными чертами лица и толстыми губами, он производил впечатление медлительного, спокойного человека. В руках у него портфель с бумагами, который он, усевшись, положил на стол.

– Ну, давайте начнем, – предложил я. Орбельян, раскрыв портфель, медленно вынул аккуратно сложенные пачки бумаг.

– Источники №№ 4 и 9 вчера доставили досье о дорожном строительстве в Персии, которое вы просили достать. Тут маршрут будущей Трансперсидской железнодорожной линии [92]и смета, представленная министром финансов Носратэ Довле и утвержденная Советом министров, – докладывал Орбельян, передавая одну из пачек. – Кстати, № 4 хочет выехать через неделю в Германию на лечение и просит перед отъездом свидания с вами, – добавил он.

– Ладно, об этом поговорим позже, давайте дальше, – ответил я, чувствуя, что № 4 будет просить денег.

– Вот тут несколько рапортов представителя персидского правительства при правлении Англо-Персидской нефтяной компании [93] от источника № 16. Две шифрованные телеграммы поверенного в делах Персии в Багдаде на имя председателя Совета министров от источника № 33, – продолжал Орбельян, передавая новые бумаги.

– А, это очень важно. А как поживает 33-й номер? – спросил я.

– Он уже не боится давать нам шифровки и очень благодарен за 300 туманов, которые я ему передал. Он тоже очень хочет увидеться с вами, – ответил Орбельян.

– Да, с ним нужно встретиться. Это нужный источник. Когда будет удобнее с ним встретиться? – спросил я.

– Если хотите, сегодня в 10 часов вечера, – предложил он. Я согласился и сделал пометку в своей записной книжке.

– Вчера ночью источник № 10 доставил двенадцать дипломатических пакетов. Отметьте это также, – сказал Орбельян, – кроме того, десятый номер просил передать, что выданный ему сахар он уже продал, а новую партию Сахаротрест без вашего разрешения не отпускает. Затем он просит, чтобы ему отпустили еще какой-нибудь товар, ибо одним сахаром никто не торгует и купцы на базаре начинают подозревать, что тут дело нечистое. Он просит мануфактуры и спичек, – добавил Орбельян.

– Хорошо, я сегодня устрою, чтобы ему выдали нужный товар. А что у вас еще?

– Больше ничего. Напоминаю, что у вас на сегодняшний вечер свидания в 8, 9, 10 и 11 часов. Да, а что мне ответить номеру четвертому? – опять спросил он.

– Дайте ему 100 туманов на лечение. Я сообщу в Москву о его проезде, и его там встретят и свяжут с берлинской резидентурой. Дайте ему пароль для встречи в Москве. А мне с ним видеться нет смысла.

Мы вышли вместе и направились в канцелярию.

Там уже кипела работа. На одном из столов лежала куча пакетов с сургучными печатями. Тут были пакеты почти всех дипломатических миссий в Тегеране. Некоторые из них лежали распечатанными. Над одном из них, склонившись над столом, работал мой помощник Макарьян. Он почти еще мальчик. Ему не больше 23 лет, выдающийся подбородок говорит о решительности, выражение глаз – о настойчивости его характера. Он медленно вводил костяную ручку в полувскрытый конверт и осторожно вскрывал его шире. В углу за маленьким столиком сидела молодая шатенка – наша машинистка и стучала на машинке.

– Здорово, Сурен, что так долго возишься с почтой? – спросил я.

– Да вот из-за бельгийских пакетов, – ответил он, продолжая работать, – представь себе, на двух бельгийских пакетах я потерял больше времени, чем на остальных десяти. Этот бельгиец всегда смазывает внутренний пакет гуммиарабиком [94] и вкладывает в другой, и пока отдерешь, проходит два часа времени. Зато смотри, какая работа. Нельзя найти следов вскрытия, – хвалился Макарьян.

И действительно, нужно отдать ему должное. В течение месяца Макарьян так набил руку на вскрытии пакетов, что превзошел даже своих учителей.

– Да, ты молодец. А какие еще пакеты поступили сегодня? – спросил я.

– Три английских, четыре из персидского Министерства иностранных дел, один германский и один французский. Они уже все обработаны. Остался вот последний бельгийский, – показал он на лежавший перед ним толстый полувскрытый пакет.

– Ну, ну, кончай скорее. Через час нужно идти с докладом к послу, а он как раз интересуется бельгийскими пакетами, – сказал я и направился в лабораторию.

Это две маленькие клетушки, набитые всяческими фотографическими принадлежностями. В передней комнате на станке укреплен аппарат «Лейтц». На веревках сушатся заснятые пленки. У ванночки фотограф Артемий промывал свежие пленки.

– Сколько снимков сделано сегодня? – спросил я его.

– Пока тридцать, – ответил он, вынув руки из состава и вытирая их. – А вчерашние уже готовы, – и он направился в следующую комнату за ними. Взяв снимки, я вернулся в канцелярию и, передав несколько инструкций Макарьяну, возвратился к себе. В моей спальне стоял большой несгораемый шкаф, куда я положил готовые снимки.

– Алло! Можно к тебе? – спросил генеральный консул Вайцман, приоткрывая дверь.

– Входи, входи! Очень рад, – пригласил я.

В комнату вкатился маленький, полноватый брюнет в пенсне с официальной улыбкой на лице и с огромным кожаным портфелем в левой руке.

– А я был у полпреда и думаю, дай загляну к Агабекову. Кстати, у меня дело к тебе, – продолжал он, роясь в раскрытом портфеле. – Вот список желающих получить визу в СССР, а это список подавших заявление о приеме в советское гражданство. Пожалуйста, проверь и долго не задерживай. В особенности список уезжающих, ибо многие хотят выехать с первым пароходом, – попросил он, передавая бумаги.

– Я, кажется, никогда больше трех дней не держу твоих бумаг, – возразил я.

– Знаю, знаю, – торопливо перебил он меня, – это так, для порядка. Вот тебе еще пакет от представителя Коминтерна. Он вчера был у меня и жаловался на трудные условия работы. В местной компартии много ненадежной публики. Масса провокаторов. Он посылает тебе список членов организации и просит, чтобы ты проверил их через свою агентуру.

Я вскрыл поданный пакет и просмотрел длинный список фамилий.

– Ладно, ладно, только надеюсь, это не срочно, у меня и так много своей работы, – ответил я.

– У меня тоже нагрузка от Коминтерна. Получил из Москвы циркуляр о подготовке съезда делегатов компартий Востока в Урмии [95]. Нужно подобрать делегатов, проверить их, дать им под благовидным соусом билеты, а многих, кроме того, снабдить деньгами. Вообще, работы хватает, – вздохнул Вайцман.