Антон Первушин - Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля

Теперь заглянем в опубликованный текст доклада Юрия Гагарина, с которым он выступил на заседании Госкомиссии 13 апреля 1961 года. Космонавт сообщал: «Произвел прием воды и пищи. Воду и пищу принял нормально, принимать можно. Никаких физиологических затруднений при этом я не ощущал. Чувство невесомости несколько непривычное по сравнению с земными условиями. Здесь возникает такое ощущение, как будто висишь в горизонтальном положении на ремнях, как бы находишься в подвешенном состоянии. Видимо, подогнанная плотно подвесная система оказывает давление на грудную клетку, и поэтому создается такое впечатление, что висишь. Потом привыкаешь, приспосабливаешься к этому. Никаких плохих ощущений не было. ‹…› Координация движения полностью сохранилась. Я кушал, пил воду, писал, вел доклад, работал телеграфным ключом. Так что, по-моему, на координацию движения, на работоспособность та продолжительность невесомости, которую я испытал, не оказывает влияния, не затрудняет».

Сколько же времени провел Гагарин в состоянии невесомости? Из восстановленного хронометража полета следует, что не менее 1 часа 19 минут (то есть 79 минут). Поскольку никаких негативных ощущений он при этом не испытал, а, наоборот, сохранял ясность сознания, работоспособность, мог вести наблюдения и управлять оборудованием корабля, принимать воду и пищу, то по итогам его полета можно было сделать однозначный вывод, что мрачные прогнозы теоретиков не оправдались: землянин может жить в невесомости довольно продолжительное время.

Поскольку Юрий Гагарин внимательно наблюдал не только за кораблем, выступая в качестве пилота-испытателя космической техники, но и за собой, поверяя теорию практикой как настоящий ученый, вполне можно зафиксировать за ним приоритет в фундаментальном научном открытии – в установлении влияния истинной (а не имитируемой) динамической невесомости на организм человека. Его ответы на серьезные вопросы оказались обнадеживающими, что моментально убирало массу сложностей и сомнений на пути к дальнейшему продвижению землян в космос.

Самое интересное, что современники вполне осознавали ценность научного вклада Юрия Гагарина. После полета инициативу в обсуждении его медико-биологических аспектов взяли на себя академики Норайр Мартиросович Сисакян и Василий Васильевич Парин. В числе других участников они выступили 15 апреля на пресс-конференции в Московском Доме ученых. Первый рассказал некоторые подробности о подготовке космонавта, второй – о работе биотелеметрических систем, дистанционно контролировавших физиологические параметры Гагарина, находившегося на орбите. Академик Парин завершил свое выступление пафосным, но в то же время весьма значимым заявлением (цитирую по сборнику «Утро космической эры», 1961): «Первый в истории космический полет дал чрезвычайно ценные данные о состоянии человека в космосе, подтвердил прогноз советских ученых не только о возможности полета человека в космосе, но и о возможности сохранения человеком его творческих сил и разнообразной трудовой деятельности. Велика в этом роль коллектива ученых, рабочих, велика и героична в этом роль замечательного советского человека Юрия Гагарина».

Позднее оба академика опубликовали статьи, в том числе в научно-популярных журналах. Академик Сисакян писал в статье «Путь в космос» (газета «Правда», 1961, 19 апреля): «Изменение физиологического состояния организма человека в условиях невесомости представляет важный научный и практический интерес. Этот вопрос изучен еще недостаточно, так как состояние невесомости в земных условиях воссоздавать в течение продолжительного времени невозможно. Полет Гагарина дал очень много для решения этого вопроса». Академик Парин в статье «Физиология человека и космос» (журнал «Природа», 1961, № 10) выступал еще конкретнее: «Сложная задача подготовки космонавтов была облегчена замечательным, творческим трудом Юрия Гагарина, ставшего настоящим исследователем и соавтором общей работы многих научных сотрудников. ‹…› Одной из задач космического рейса Юрия Гагарина было изучение полученных данных о влиянии невесомости на состояние человека. Длительность этого полета (108 минут) позволила приоткрыть дверь в мир невесомости и установить, что в пределах этого времени человек хорошо справляется с таким совершенно непривычным для него состоянием».

В том же духе писали и другие ученые, комментировавшие научные достижения первого космического полета. Все сходились на том, что именно с Гагарина нужно вести отсчет истории новых научных дисциплин, теоретические основы которых были заложены в 1960–1961 годах: космической медицины и космической психологии. Однако после того, как на орбите побывал и провел там целые сутки Герман Титов, интонации начали меняться. Переход хорошо заметен в книге научных сотрудников Марии Александровны Герд и Николая Николаевича Гуровского «Первые космонавты и первые разведчики космоса» (1962): «Еще недавно не было известно, как действует на организм состояние невесомости. Замечательный полет Ю. А. Гагарина по орбите вокруг Земли впервые показал миру, что чувствует человек в условиях невесомости. Но Гагарин пробыл в космосе более полутора часов. Как будет чувствовать себя человек в условиях длительной невесомости, осталось загадкой и после полета Гагарина. Хорошее состояние Гагарина было своеобразной „путевкой“, разрешающей более длительный полет. И этот полет состоялся. Двадцатипятичасовой космический полет Германа Степановича Титова превзошел самые смелые научные ожидания». То есть полету «Востока-2» начали приписывать не только взятие новой планки технического рекорда, но и научный приоритет. Совершенно ясно по этому поводу высказался всё тот же академик Сисакян в статье «Биология и освоение космоса» (журнал «Авиация и космонавтика», 1962, № 2): «Одна из характерных особенностей космических полетов – их продолжительность. Поэтому мы не можем ориентироваться только на возможность перенесения человеком сильных, но кратковременных воздействий. Необходимо решить проблему длительного пребывания в космосе. В этом отношении полет Г. Титова – качественно новый этап в развитии космических исследований, поскольку он дал возможность вынести определенное суждение о состоянии и функциях человеческого организма в течение суточного жизненного цикла в особых условиях космического полета».

Вроде бы в этом нет никакой крамолы, если только не вспомнить, что «качественно новый этап» открыл именно полет Юрия Гагарина, а вот полет Германа Титова, при всём уважении к очередному рекорду и подвигу космонавта, может расцениваться лишь как количественное достижение. Если искать исторические аналогии, то для космической биологии Юрий Гагарин был как Николай Коперник для космологии, то есть его открытия были еще далеки от мировоззренческой полноты, но зато позволяли совершенно по-иному взглянуть на Вселенную и место человека в ней.