Антон Первушин - Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля

По вечерам Гагарин посещал занятия в Доме культуры трудовых резервов, располагавшегося в здании Дворянского собрания на углу улиц Соборной и Московской (оно было снесено в 1968 году; современный адрес – улица Московская, дом 55). Там он записался в оркестр, которым руководил Михаил Иванович Блохин, и, как прежде, играл на трубе. В оркестре Юрий участвовал до третьего курса. Кроме того, пел в хоре и даже обучался технике бальных танцев.

Низовой совет ДСО «Трудовые резервы» решил приобрести фотоаппарат, чтобы снимать спортивные соревнования, оформлять стенды и альбомы. Гагарин как секретарь предложил собрать деньги на покупку. Физрук Соколов, узнав об этом, купил учащимся дальномерный малоформатный ФЭД. Юрий хотел отдать ему собранные деньги, но Соколов отмахнулся, сказав: «Денег не надо. Купите себе конфеты и съешьте». Для проявки пленок и печати снимков администрация техникума выделила в учебном корпусе маленькую комнату под лабораторию и помогла с оборудованием. Вокруг лаборатории немедленно образовался фотокружок, в работе которого принимали участие и ребята из других групп.

Конечно, не следует забывать и о производственном обучении. Теорию и практику литейного дела преподавал мастер Юрий Фёдорович Кузьмин. К сожалению он умер, не завершив полный курс, и на его место был назначен Анатолий Иванович Ракчеев. Новый мастер отмечал упорство, с которым всегда работал Гагарин. Ему запомнился такой случай (цитирую по книге Владимира Степанова «Юрий Гагарин», 1987): «В литейном цехе почему-то не давалась формовка по шаблону. Применяют ее чаще всего в единичном производстве, так как изготовление шаблонов проще и дешевле, чем замысловатых моделей. Всё делали вроде бы правильно. В почве выкапывали яму, на дне устанавливали башмак или подпятник, в него вставляли шпиндель и надевали опорное кольцо и рукав с шаблоном. Правильность установки подпятника проверяли по уровню. В общем, никаких, казалось бы, нарушений технологии, а формовка маховика для пресса не получается. У ребят кончилось терпение, все разошлись, и только Юрий не бросил мастера. Работали до глубокой ночи, пока не сделали всё как надо».

На каникулы Юрий ездил в Гжатск, навещая по дороге родственников в Москве и Клязьме. Каждый раз он старался привезти какие-нибудь подарки. Стипендии на них не хватало, даже несмотря на регулярное снижение государственных и рыночных цен, поэтому Гагарину приходилось искать подработку. Исследователь Владислав Иосифович Кац в книге «Именно с Саратовом…» (1998) рассказывает, как можно было подработать на разгрузке и сортировке арбузов: «С наступлением арбузного сезона у индустриков появлялись новые заботы. Арбузные эпопеи, наверное, по сей день памятны всем, кто в них участвовал. Бригады сколачивал спец по этой части Колесниченко. Знающие люди утверждали, что работал Колесниченко ровно два месяца в году, а остальные десять проводил на Черноморском побережье – денег хватало. Чуть свет Колесниченко появлялся у индустриков. Заскочит в общежитие, крикнет: „Есть баржа! Надо десять человек!“ Погрузо-разгрузочные работы Гагарин освоил не хуже профессионального грузчика. Работа сильно отличалась от тех радужных сцен в кинофильмах, когда с веселой песней арбузы по цепочке перебрасывают в руки и складывают на берегу». Однако и оплата была солидной: за ночь можно было заработать до 100 рублей (то есть две месячные стипендии учащегося техникума). Еще и арбуз давали в придачу, что украшало меню обитателей общежития.

Как видите, у Гагарина, который торопился угнаться за всем сразу и старался быть лучшим в любом деле, практически не оставалось времени на посторонние увлечения. Может быть, он и задумывался о полетах в небо или даже в космос – наверняка задумывался! – но без каких-либо практических соображений, требующих осмысленных действий.

И тут произошло одно из тех событий, которые периодически кардинально меняли жизнь Юрия Алексеевича, направляя ее по совершенно неожиданному пути. В октябре 1952 года, то есть на втором курсе, начали призывать на срочную службу его старших друзей. Из-за этого были вынуждены прервать учебу Тимофей Чугунов и Александр Петушков – они отправились на флот, причем в то время служба там продолжалась четыре года. Легко представить, как подобный «академический отпуск» влиял на образовательный уровень молодых людей: после возвращения их приходилось фактически обучать заново, если, конечно, они возвращались. Всего из группы Л-21 было призвано пятнадцать человек – почти половина! Гагарин был моложе своих друзей, но ненамного, его должны были «забрить» весной следующего года.

Понятно, что администрация техникума была встревожена складывавшейся ситуацией: военные фактически срывали план по подготовке мастеров производства. Чтобы остановить процесс, директор Александр Максимович Коваль уговорил руководство Аткарского учебного центра ДОСААФ открыть в техникуме отделение по подготовке пилотов. Для его слушателей предусматривалась отсрочка призыва, поэтому самые молодые из учащихся немедленно записались туда.

Отдаленная фантазия вдруг обрела практическую значимость. О лучшем варианте Юрий Гагарин и мечтать не мог. Судьба давала ему возможность узнать авиацию, не покидая стен техникума. Будущий космонавт вместе с друзьями (в то время Гагарин особенно сблизился с Виктором Порохней и Евгением Стешиным) включился в изучение теоретических основ летного дела. Они конспектировали лекции об аэродинамических характеристиках летательных аппаратов, об особенностях работы двигателей, о свойствах воздуха и атмосферы. К сожалению, через полтора месяца, в январе 1953 года, занятия прекратились: как объяснили ребятам, в техникуме нет базы для практического изучения устройства самолета и тем более – для полетов. Разочарованию «индустриков» не было предела!

Весной учащиеся прослышали о том, что в районном центре Красный Кут, в 100 км юго-восточнее Саратова, есть Краснокутское летное училище гражданской авиации (КЛУ ГА), которое производит набор курсантов. Виктор Порохня вспоминал: «Почему-то ребята решили на „разведку“ послать меня… Деньги какие-то были… Я решил – поеду на „товарняке“. Туда приехал весь чумазый. Пришел, а меня там спрашивают: ты кто такой? Я говорю, что из Саратовского техникума. Мол, хотим втроем поступить в ваше училище. Мне дали понять, что негоже нам шарахаться от одного дела к другому, да и требуемой десятилетки образования у нас не было… Итог таков: наше второе посвящение в авиацию также „провалилось“. Но, может, оно и к лучшему: ведь училище-то было гражданским и поступи туда Юра – никогда бы он не стал космонавтом…»