Михаил Жаров - Жизнь, театр, кино

Он не шел по шаблону и был противником всего старого, что подгоняли - иногда спекулятивно - под понятие "традиция". Мыслил оригинально и остро.

'Секретарь райкома'. МА'. Режиссер И. Пырьев. ЦОКС (Алма-Ата), 1942 год. Дед Русов размахнулся и ударил фашистского

генерала. К сожалению, милейший М. Ф. Астангов, который играл полковника Макенау, не был подготовлен к моему удару, чем я в интересах искусства и воспользовался

Обладатель уникальной библиотеки детективных романов, которые он коллекционировал, начиная от бульварных копеечных выпусков Ника Картера, Пата Пинкертона до романов типа Коллинза и А. Конан-Дойля, включая самую новейшую западную детективную литературу.

Однажды я похвалился:

- Леонид Захарович, я достал, правда, с большим трудом, "Разбойника Чуркина" в трех частях! У вас есть?

- У меня-то есть, а вот вам зачем? - смешно хмыкнув, спросил он. Как зачем? - удивился я, не зная, что ответить на такой простой вопрос. - Читать!

- Читать? Странно... - пробурчал он ядовито. - Ведь это же "низменное чтиво"...

- А зачем же тогда вы собираете?

- Я?.. Видите ли... я считаю, что в каждом, даже самом плохом детективе есть крупица талантливой выдумки... Скажите, где можно найти такое количество занимательных, а порой и "сногсшибательных" положений, трюков, неожиданных поворотов и смертельных "подвигов", как не в этих книжицах?

В горах Алатау уже с зимы С. М. Эйзенштейн высматривал летнюю натуру для съемок 'Ивана Гоозного'

Понять и научиться технике построения сюжета, его видению можно смело и у литературы, которую, на словах презирая, ханжи рвут друг у друга и втайне зачитывают до дыр!..

Свои книги он берег как зеницу ока, не выпуская из дома ни при каких обстоятельствах.

На съемку 'Успенского собора ' в студию пришли гости. С.

Эйзенштейн, Н. Черкасов, М. Названов и я снялись вместе с

ними

Как же было мне приятно, когда однажды на мою просьбу разрешить пользоваться его библиотекой: "Я книголюб и сохраню все в целости!" - он, мучительно вздохнув, подошел к шкафу и достал увесистый роман "Роковое наследство".

- Только вас, Миша Иванович, первого, я пускаю в мою коллекцию, - цените! Это за вашу чудную работу в нашей картине и за ваш покладистый характер, но условимся: новая книга берется, только после того как прочитанная встала на место. Договорились?

- Зарубил на носу!

- То-то. Ключ всегда здесь.

Когда эвакуировалась из блокированного Ленинграда студия "Ленфильм", естественно, из всей этой редкостной библиотеки ему удалось спасти всего несколько книг.

Очень жаль, - не вдаваясь, конечно, в подробности случившегося и вне зависимости от того, что произошло, -жаль и бесконечно обидно, что распалось замечательное творческое содружество, именуемое в своем младенчестве "ФЭКС".

'Васса Железнова'. Режиссер Л. Луков. Киностудия имени М. Горького. 1953 год. Из Горького, после гастролей, вся группа артистов Малого театра отправилась на пароходе в Кинешму на натурную съемку к режиссеру Л. Лукову

Войдя в кино как отрицатели серости и обыденщины, чуждые холодного, казенного и показного патриотизма, они, бунтари, разрушая, мужали и учились. Ошибаясь, брали ценное на вооружение.

Бывали биты - осознавали и зализывали раны. Не получая ответа на вопрос: "за что?", вновь смело и без устали начинали искать.

Новаторы, глубоко проникнутые идеями партии и общества, в котором и для которого оттачивали свое мастерство, они были нетерпимы к бюрократическим канонам в искусстве. Один дополнял другого естественно и органично. То, чего не хватало одному, с избытком было у другого.

'Васса Железнова'. Режиссер Л. Луков. Киностудия имени М.

Горького. 1953 год. Грим для Прохора (М. Жаров) был утвержден

на первой пробе

Как концы ножниц, они могли расходиться, но всегда только для того, чтобы резать с двух сторон.

Смотря сейчас работы Козинцева и Трауберга, я всегда вспоминаю Станиславского и Немировича - этот чудесный сплав, создавший в театре эпоху.

Если бы Козинцев и Трауберг не разошлись, - может быть? Кто знает? Эпохи ведь создаются и в кино!

"Возвращение Максима" явилось второй серией трилогии о Максиме. Обе серии были сделаны необыкновенно смело.

Фильмы исторического плана, особенно те, где затронута партийная тема, как история большевика Максима, казалось, совершенно естественно, делались в хроникальнодокументальной или в несколько эпически приподнятой манере повествования. Трауберг и Козинцев подошли к своему материалу с иных позиций. Они сделали свою картину смело, ярко и ново, совершенно неожиданно построив сюжет на эпизодах, имеющих глубокое внутреннее содержание, эпизодах, которые можно назвать, как это не вяжется с темой, аттракционами. Это была цепь великолепных и впечатляющих аттракционов.

Леонид Луков импровизирует: в его сценарии Прохор Храпов возвращается после ночного кутежа

Такая форма, в этом можно убедиться, просмотрев всю трилогию, очень ярко, очень насыщенно и очень взволнованно давала возможность на экране, кинематографическими приемами, раскрыть и показать остроту борьбы большевика Максима с остатками контрреволюции. Неожиданные повороты и ракурсы, через которые режиссеры показывали и заставляли рассматривать эпизоды борьбы, были очень смелыми и раскрывали с новой силой внутреннее решение сцены, а стало быть, и событий.

В сценарии сказано:

"Очередь солдатских жен стоит за пособием перед закрытыми дверями кассы.

Оборванная девчонка, цепляясь за юбку матери, скулит:

"Мамка-а! Хлеба!"

Вдруг раздается нестройное пение и под визгливый оркестр выходит жидкая процессия.

Цыпленок жареный,

Цыпленок пареный,

Цыплята тоже Хочут жить,

- подтягивает Дымба, стоя в пролетке извозчика. У него на груди красный бант.