Ольга Черненькова - Воин и дева. Мир Николая Гумилева и Анны Ахматовой

Но, видимо, Волошин был вполне удовлетворен. На этом они и расстались.

В Севастополе Гумилев случайно встретил сестру Ахматовой Ию Андреевну. Тяжело больная туберкулезом, она жила с матерью в Крыму. Родные ничего не знали о судьбе Ахматовой и Гумилева. Да и Анна Андреевна думала, что ее близкие погибли во время Гражданской войны: от них долго не было никаких известий. Гумилев, конечно, нанес визит Инне Эразмовне.

Он сообщил о разводе с Анной Андреевной, о том, что женился на Анне Энгельгардт. Рассказал, что Ахматова вышла замуж за замечательного ученого и такого же замечательного человека (Шилейко В. К.), что вообще все чудесно. О себе рассказывал мало.

От Ии и Инны Эразмовны он узнал о трагической гибели любимого брата Ахматовой и его друга Андрея Горенко. Андрей был женат на кузине М. Змунчилла, у которой курсисткой Аня жила в Киеве. В 1920 году они жили в Афинах с маленькой дочкой. Малышка заболела малярией и умерла. Смерть ребенка потрясла супругов, оторванных от дома и родных. Не выдержав горя, Андрей Андреевич и Мария Александровна решили покончить с собой. Андрей отравился морфием и умер, Марию удалось спасти. И тут выяснилось, что она беременна. Когда родился сын, Мария Александровна назвала его Андреем в честь отца.

Все это Гумилеву предстояло рассказать Анне Андреевне…

Во время пребывания в Севастополе Николаю Степановичу еще удалось издать с помощью матросов сборник стихов «Шатер». На плохой оберточной бумаге, но тиражом 1000 экземпляров. И конечно же, не обошлось без мимолетного романа с девушкой, живущей на таможне. Он будто чувствовал, что ему оставалось недолго наслаждаться жизнью.

В конце июня в том же поезде командующего Морскими силами Гумилев вернулся на север. Сначала в Москву. Помолодевший, загорелый и веселый, таким увидели его в Москве, где он пробыл со 2 по 6 июля. Снова встретился с Ольгой Мочаловой, героиней еще одного мимолетного романа. Здесь же гостила у брата Ирина Одоевцева. 5 июля в Союзе поэтов состоялся вечер Гумилева.

Из воспоминаний О. Мочаловой можно узнать о состоянии поэта в эти дни. Путешествие по разоренной, разрушенной стране («Вся Украина сожжена»), видимо, заставило его задуматься о ходе жизни. Всплыло множество вопросов. В беседах с Ольгой Гумилев что-то проговаривал.

– Что делать дальше? Стать ученым, литературоведом, археологом, переводчиком? Нельзя – только писать стихи.

Это вопросы зрелой личности, стоявшей на распутье. Он чувствовал, что завершился некий жизненный этап, дальше следовало делать какой-то выбор.

Вспоминал он и об Ахматовой. Говорил:

– В дни революции Ахматова одна ходила ночью по улицам, не зная страха.

Признавался, что никогда не носит обручального кольца, чтобы не подчеркивать свои оковы. Он считал, что наряду с мэтрами поэзии Бальмонтом, Брюсовым и Ивановым ему и Ахматовой можно было бы дать то благо, что имеет каждый комиссар. Вспоминая их совместную жизнь, он рассказывал Ольге:

– Ахматова вызывала всегда множество симпатий. Кто, кто не писал ей писем, не выражал восторгов. Но, так как она всегда была грустна, имела страдальческий вид, думали, что я тиранический муж, и меня за это ненавидели. А муж я был самый добродушный и сам отвозил ее на извозчике на свидание.

7 июля Гумилев вернулся в Петроград. В эти дни Анна Андреевна зашла в редакцию, и В. Сутугина передала ей письмо от матери. Инна Эразмовна сообщила дочери о смерти Андрея Андреевича, но без подробностей, ссылалась на то, что Гумилев по приезде в Петербург обещал все сам рассказать.

– А он приехал или нет? – спросила Ахматова у секретаря.

Сутугина ответила:

– Приехал, но я его еще не видела.

Издатель «Петрополиса» Блох случился рядом, и Анна спросила его о Гумилеве.

– Прислать вам его? – ответил Блох.

– Да, передайте ему, что я очень хочу его видеть.

Анна, хоть мысленно давно похоронила своих родных, тяжело восприняла весть о гибели брата. Письмо матери, упоминавшей о Николае Степановиче, видимо, вернуло ее в прошлое, когда они были одной семьей. Теперь Анне казалось, что Гумилев окружен не теми людьми, мелкими, пошлыми: Г. Иванов, Г. Адамович («Жоржики», как она их называла), Н. Оцуп. Была еще ревность к тем, кто окружал ее бывшего мужа.

Гумилев пришел к ней на Сергиевскую очень скоро. Но пришел не один, а с несносным Жоржиком Ивановым. Это задело и обидело Ахматову. Возможно, ей хотелось поговорить о близких, что-то вспомнить, а то и вновь сблизиться с Николаем Степановичем. А он просто не знал, что Анна одна, не знал, что безумный ревнивец Шилейко находится в царскосельском санатории. Поэтому привел «свидетеля».

Анна Андреевна сидела у окна и вдруг услышала, как кто-то кричит:

– Аня!

К ней в комнату было непросто попасть: обычно ее звали со двора, чтобы она открыла дверь, пройдя внутренним ходом на третий этаж, и пропустила посетителей через квартиру третьего этажа. Ахматова удивилась. Шилейко в Царском, кто еще мог звать ее «Аня»? И действительно.

Выглянув в окно, увидела Гумилева с Георгием Ивановым. Впустила их, в очередной раз побегав по этажам. Присутствие Жоржика сковывало Анну Андреевну, она сразу же настроилась на обидчивый лад. Гумилев рассказал о встрече в Крыму с ее матерью и сестрой, подробности о смерти Андрея. Он звал Анну на вечер в Клуб поэтов, организованный им, но та категорически отказалась. Тут пришел черед обижаться Гумилеву. Ведь Клуб в доме Мурузи – его детище. Анна сказала, что она вообще не хочет выступать, после известия о смерти брата у нее совсем не то настроение. В вечере «Петрополиса» будет участвовать только потому, что обещала уже, а зачем ей идти в дом Мурузи, где люди веселиться будут и где ее никто не ждет.

Николай Степанович сделался сух и холоден. Стал упрекать Анну, что она не хочет выступать. Он и раньше ругал ее за лень и нежелание активно жить.

Анна заговорила об издателе Гржебине, с которым судилась тогда. Выслушав ее, Гумилев сказал:

– Он прав.

Видимо, так это и было. Георгий Иванов, который очень льстил Анне Андреевне в эту встречу, вступился за нее:

– Он не прав уже потому, что он Гржебин.

Они стали прощаться, оба недовольные друг другом и итогом встречи. Если б они знали, что это фактически последняя их личная встреча! Анна повела гостей не через третий этаж, а к бывшей потайной, винтовой лестнице, по которой можно было прямо из квартиры выйти на улицу. Лестница была совсем темная, и, когда Николай Степанович стал спускаться, Ахматова произнесла свою страшную пророческую фразу:

– По такой лестнице только на казнь ходить…