Федор Глинка - Дело чести. Быт русских офицеров

По приезде в Москву явился я к шефу полка (они тогда в каждом полку были) полковнику Николаю Гавриловичу Назимову, который обласкал меня, сделал батальонным адъютантом и велел всегда у него обедать и пить чай. С сего времени до отставки моей из службы сей добрейший человек мне был вместо отца и был моим благодетелем во многих случаях. Упокой Господь его душу! Он умер генерал-лейтенантом в 1828 году в Тобольске комендантом. Я выпущен был 1811 года, в октябре. Мне отвели квартиру в Спасских казармах близ Сухаревой башни, где и полк наш был расположен. Я первый из офицеров явился, после меня из корпусных 2-го Постников и нашего Девянин явились. Формировка полка началась из 3 рот Московского гарнизонного полка [11]. Люди были не хуже гвардейских солдат, иные и лучше [12]; но офицеров несколько, Боже упаси, которые впоследствии все из полка вышли. В наш полк пришла еще гарнизона Уральского рота с майором Тихоновским и тремя офицерами. Майор сей служил с 1812 года у нас, был добрый человек. После поступили рекруты, и мы к новому 1812 году были сформированы.

Москву я описывать не намерен; да по молодости и ветрености моей замечаний не делал, и занятия мои по службе во весь день того не дозволяли. Я имел свободный один вечер, обыкновенно занимался ежедневно: утром из рот соберут к разводу, я рассчитаю, командую разводом, в 11 часов еду за паролем и приказанием к коменданту в Кремль, оттуда, возвратясь, занимаюсь у полковника, у него же и обедаю, в пять часов вечер же мой. Знакомых я никого не имел, исключая почти всей дивизии офицеров, где мы часто встречались в кофейной у Грека или на бегу, что я очень любил смотреть. Вечером были в своей компании или катались по городу. Словом, жизнь моя в Москве была очень единообразна. Дивизия наша была готова. Командовал ею генерал Неверовской, почтеннейший, добрейший и храбрейший; бригадные наши были 1-й Ставицкой, флигель-адъютант, полковник, 2-й Александр Яковлевич Княжнин, полковник и нашей 3-й флигель-адъютант полковник Воейков. Дивизия одета была превосходно, люди отличные, корпус офицеров прекрасный. Государь прислал осмотреть и по донесении инспектора полковника Семеновского полка Лихарева дивизионный начальник получил чин генерал-лейтенанта [13].

В марте-месяце 1812 года мы выступили из Москвы, вся дивизия, и расположились в ближних городах Московской губернии.

Полк наш назначен квартировать в Звенигороде, а наш батальон в Воскресенске [14], заштатном городе, в коем храм, построенный патриархом Никоном по модели Иерусалимского. Квартиры были для нас и солдат очень хорошие, примечательного там, кроме храма, ничего не было, я говел в нем и встречал первый день Пасхи. Храм великолепный, в нем было еще при мне 28 приделов, один главный большой на средине и с боков, стены круглые, похоже на театр, с тою разницею, что галереи внутри храма и за ними приделы. В средине главной церкви большая часовня, разделена на два отделения, в последнем стоит плащаница и освещена свечами и лампадами, сбоку другой стороны еще часовня, гораздо меньше, в ней деревянное изображение Христа Спасителя во весь рост в терновом венке, сидящего на камне в темнице. Галереи в церкви около приделов в три яруса; в главном приделе с правой стороны гора Голгофа, на ней ежегодно бывает напоминовение снятия со креста. С одной из галерей с правой стороны есть вход на колокольню, которая довольно обширна. Оттуда видна деревня Иуды и Вифлеем [15], находящийся от монастыря в ½ версты; дорога к нему обсажена березками. В Вифлееме небольшая церковь поставлена на пригорке, строение каменное, еще цел небольшой дом патриарха Никона очень простой работы, без всяких украшений [16]. В монастыре тогда было не более четырех иеромонахов и всей братии с прислугою до 20 человек; при мне даже не было архимандрита, только один строитель. Монастырь очень небогат, и видно, что мало бывает посетителей и пожертвований, хотя оный недалеко от столицы, в 63 верстах, которая издревле славилась подаяниями и приношениями в церкви [17]. Там мощей никаких нет. Жаль очень, что если сие великолепное здание и священное для христиан упадет; не знаю, в каком оно теперь виде. Монастырь сей построен в 1 версте от заштатного городка, ныне местечка Воскресенска, в коем строение деревянное, одна церковь, жители – купцы и мещане. В окружности оного деревни экономически очень богатые, крестьяне все – староверы разных сект.

Апреля 11-го дали нам приказ из полкового штаба, чтобы сбираться к полку в Звенигород, оттуда неизвестно куда поход. Вот полк собрался в Звенигород. Сей городок местом положения очень приятен, со множеством гор и холмов. Городничий – старик-весельчак и проказник, к тому же хлебосол и псовый охотник. Недолго пробыли мы в штабе, выстроился полк, отслужили молебен, и нам объявили поход в Гродненскую губернию, в город Новогрудок, на постоянные квартиры. Я постичь не могу, как мало знали мы и начальники наши, которые имели в Москве и Петербурге родство и связи; но никто из них и мы тоже не знали, что идем на кровавую брань, тогда как объявили поход нам на постоянные квартиры. Наполеон, собрав полки всей Европы, был уже в Дрездене, окруженный всеми монархами Европы, исключая нашего, английского, шведского и турецкого, и уже шел против России!

Полковник, подозвав меня, спросил, имею ли я лошадь, как необходимость адъютанта. Я ему сказал, что лошади нет, да и денег одна полтина серебром, он тотчас дал мне свою лошадь с седлом и сто рублей в счет будущего жалованья. Вот я снаряжен совсем, и полк выступил. Что это были за полки нашей дивизии, то таких теперь не выберешь из целого корпуса гренадеров [18]. Мы проходили Можайск, Гжатскую пристань, Вязьму, Смоленск и частью Минской губернии, не воображая, что чрез два месяца будем на сей кровавой дороге, устланной трупами человеков! Поход был единообразный, довольно приятный. Когда вступили в Белоруссию и Литву, все для меня было ново, все занимало, и наконец достигли мы места назначения, Новогрудка. По прибытии туда отправили квартирьеров занять квартиры для двух батальонов, 3-й же батальон на походе в Могилевской губернии был отделен от нас, отошел с обозом, сдан был майору на законном основании и пошел в крепость Бобруйск, как нам сказали, будто для работы, а при полку были 1-й и 3-й батальоны. В ночь прихода нашего приехал курьер от князя Петра Ивановича Багратиона с предписанием, чтобы полки наши к утру были готовы присоединиться к его армии, и тогда мы узнали, что у нас война с французами. До того времени никто не знал. В ночь послали верховых на обозных лошадях вернуть квартирьеров, и утром мы были в действующей армии. Шли очень скоро, потому что неприятель шел за нами в 10 верстах. Как снег на голову было для всех нас.