Майкл Массимино - Астронавт. Необычайное путешествие в поисках тайн Вселенной

Термоизоляционная пена была легкой как перышко, поэтому все и предполагали, что она не может причинить вреда, но предметы с низкой плотностью быстро замедляются, когда теряют движущую силу. В тот момент, когда кусок пены отвалился от топливного бака «Колумбии», шаттл двигался со скоростью 2523 км/ч. Пена ударила крыло спустя 0,161 секунды после отрыва, но за эту микросекунду она замедлилась до 1644 км/ч. Это означает, что шаттл врезался в кусок пены с относительной скоростью более 800 км/ч. Если вы врежетесь в предмет на скорости 800 км/ч, неважно, насколько он был легким: он все равно нанесет повреждения. Это показали проверки, проведенные после катастрофы. Независимая группа исследователей брала куски пены и выстреливала их из пушки в переднюю кромку крыла, снятого с космического челнока «Энтерпрайз». Повреждения разнились от маленьких трещин до зияющих дыр.

Самое ужасное в трагедии, происшедшей с «Колумбией», — в том, что мы, возможно, были в состоянии что-то сделать. Когда шаттл был на орбите, люди внизу опасались, что могла возникнуть проблема. Удар в крыло сфотографировали во время подъема, и его заметила группа инженеров, которая во второй день полета изучала материал, отснятый во время пуска. По фотографиям можно было сказать, что удар имел место, но нельзя определить, насколько велик ущерб и был ли он вообще. Поскольку 107-я экспедиция была научно-исследовательской, у них на борту не имелось руки-манипулятора, с помощью которой можно было бы осмотреть крыло. В НАСА обсуждали возможность выйти в открытый космос или послать спутник министерства обороны, чтобы он облетел шаттл и сделал фотографии, но это были очень дорогие и рискованные варианты, которые сорвали бы всю миссию. Из-за нашего «белого пятна» — убеждения в том, что столкновения с теплоизоляционной пеной не опасны, — было принято официальное решение: не изучать степень повреждения крыла.

Также было принято еще одно официальное решение — не ставить в известность экипаж. В тот момент все думали так: «Даже если мы обнаружим, что имеется серьезное повреждение, мы ничего не можем сделать, чтобы исправить его на орбите. Либо экипаж рискнет войти в плотные слои атмосферы с таким крылом, либо они застрянут в космосе, пока не закончатся ресурсы системы жизнеобеспечения». Теперь, по прошествии времени, комиссия по расследованию пришла к выводу, что, если бы повреждение обнаружили достаточно рано, можно было успеть подготовить пуск еще одного шаттла и попытаться провести спасательную операцию. И если бы мы знали о дырке в крыле, то и подавно не оставили бы экипаж «Колумбии» на орбите, пусть даже еще один экипаж подвергся бы опасности при попытке их спасти. Но мы так и не дошли до этой мысли, потому что всеобщее заблуждение никому не давало увидеть, насколько серьезна ситуация. Поскольку считалось, что с проблемой ничего сделать нельзя, — и поскольку никто не был уверен, что проблема вообще существует, — лучше было, чтобы экипаж ни о чем не знал. Когда я разговаривал с Иланом, Риком и остальными в последний вечер экспедиции, они смеялись и в возбуждении мечтали снова увидеть своих родных. Никто из них не знал, что они обречены.

Трагедия, случившаяся с «Колумбией», — одна из тех ситуаций, когда никто лично ни в чем не виноват, но в конце концов все чувствуют свою ответственность. Мы все позволили себе не видеть угрозы при входе в плотные слои атмосферы. Мы все были виновны в том, что недооценили опасность. В самом НАСА имелись достаточно серьезные проблемы в управлении, сбои в информационном взаимодействии, ошибки и недосмотры. Как и большинство несчастных случаев, трагедию с «Колумбией» можно было предотвратить со 100 %-ной вероятностью. Если бы использовались правильные протоколы безопасности и им следовали, возможно, наши друзья были бы живы и сегодня.

До того как шаттл мог снова отправляться в полет, все эти проблемы должны были быть разрешены. Мы провели ряд модификаций топливного бака так, чтобы теплоизоляция с него больше не слетала. Улучшили качество съемки, которая велась во время пуска шаттла, установив камеры высокого разрешения повсюду: на баке, на твердотопливных ускорителях, на земле. Теперь мы могли осмотреть каждый сантиметр космического челнока, чтобы увидеть, не пошло ли что-то не так во время старта. Мы разработали приспособления и приемы, позволяющие осмотреть шаттл на орбите и узнать, не получил ли он какие-то повреждения. Теперь в каждый полет должны были брать руку-манипулятор и новый инструмент, удлиняющий эту руку, — специальную стрелу с камерами высокого разрешения, лазерами и другими измерительными приборами, что давало экипажу возможность обследовать весь корабль. Мы разработали методы ремонта, чтобы астронавты могли выйти в открытый космос и починить поврежденные плитки.

Но самым главным в этих новых планах по спасению было использование МКС. Она давала еще одну возможность осмотреть шаттл: можно подвести шаттл нижней стороной к станции и провести тщательное обследование каждого квадратного сантиметра. Кроме того, МКС — безопасное убежище. Если ты находишься на станции и сталкиваешься с проблемой, которую нельзя исправить, самый худший вариант развития событий — это остаться там и подождать, пока русские отвезут тебя домой на «Союзе» или прилетит другой шаттл, который тебя заберет.

Если катастрофа с «Колумбией» продемонстрировала самую большую слабость НАСА, то предпринятые меры, возможно, показали лучшие стороны агентства. Не было сделано ни одной попытки скрыть причины несчастного случая или сложить с себя ответственность. Ни один вопрос не остался без ответа. Ни одно допущение не было принято без доказательств. Каждая процедура эксплуатации шаттла была взята по отдельности, рассмотрена, переосмыслена и переработана. Мы без отдыха работали два года, все вместе пытаясь понять, что произошло, и сделать так, чтобы это не повторилось. Сейчас я по-настоящему удивляюсь, что мы довели все до конца. Нечеловеческие усилия потребовались, чтобы вернуть шаттлы в полеты, чтобы закончить сборку МКС. Это было здорово, но в конце концов оказалось, что этого недостаточно, чтобы спасти саму программу Space Shuttle и чтобы спасти «Хаббл».

14 января 2004 г. президент Буш обнародовал то, что сам называл «новым видением» американской космической программы. На самом деле это «новое видение» было возвращением к старому: закончить строительство МКС, сконструировать тяжелый носитель, который мог увести нас за пределы орбиты Земли, вернуться на Луну и в конце концов отправиться на Марс. Но эти амбициозные цели с дальним прицелом требовали немедленных жертв. Средства на то, чтобы оплатить все это, должны были появиться после прекращения полетов шаттлов в 2010 г., когда сборка МКС будет завершена.