Павел Судоплатов - Победа в тайной войне. 1941-1945 годы

Если мы почитаем докладные записки того времени, направленные руководством наркоматов внутренних дел и государственной безопасности руководству страны, то увидим, что в них содержатся просьбы получить согласие на проведение очередной крупной операции, которая в военно-политическом плане означала новые нюансы в отношениях с иностранным государством либо касались вербовки особо важных деятелей и использования определенных финансовых средств.

А с какими инициативами выступало руководство Наркомата внутренних дел или Наркомата госбезопасности в канун и во время войны, по каким вопросам государственного строительства? Чаще всего речь шла о расстановке кадров, о получении санкций на проведение агентурно-оперативных мероприятий, имеющих существенное политическое или международное значение. Но чаще всего предложения НКВД и Наркомата госбезопасности накануне и в годы войны касались реализации директив правительства.

Иерархическая пирамида представления информации тех лет выглядела так. «Наверх» выходил народный комиссар, министр. Он докладывал и формулировал вопрос. Когда существовал Комитет информации под руководством члена Политбюро ЦК ВКП(б), 1-го заместителя председателя Совмина СССР, министра иностранных дел В. Молотова с 1947 по 1949 годы, то Молотов имел самостоятельный выход на Сталина. Начальник разведки выходил или на наркома, или на его заместителя. Такими людьми в канун и в годы войны были В. Меркулов и Б. Кобулов. Кобулов — заместитель Берии по НКВД в 1939–1941 годах, был единственный заместитель наркома госбезопасности в разгар войны, в 1943–1945 годах. Других заместителей, курировавших агентурную работу в НКГБ в тот период, не было. И это при громадном ее значении.

Важно и то, что начальник Разведупра Красной Армии имел в отличие от начальника разведки НКВД — НКГБ в ряде случаев право самостоятельного выхода на высшее руководство, то есть на Сталина. Сталин регулярно принимал у себя в Кремле и на даче руководителей военной разведки, причем зачастую без участия в беседе начальника Генерального штаба. Однако руководителей внешней разведки органов госбезопасности и закордонных резидентов НКВД — НКГБ он всегда принимал вместе с их непосредственными руководителями — Берией, Меркуловым и Кобуловым.

Ведущими оперативными подразделениями в НКГБ накануне войны были: 1-е — Разведывательное управление (РУ), 2-е — Контрразведывательное управление (КРУ), 3-е — Секретно-политическое управление (СПУ) и Управление особых отделов. Военную разведку тогда осуществляло 3-е Управление Наркомата обороны СССР.

Основным направлением в работе органов разведки и контрразведки (НКО) являлось немецкое.

Главной задачей в работе Секретно-политического Управления по-прежнему было разгром антисоветских политических партий, остатков «троцкистского подполья» и тому подобных оппозиционных организаций внутри страны.

Первый отдел контрразведывательного аппарата был самым важным. Он разрабатывал агентуру немецкой и итальянской разведок. Второе направление было нацелено на Японию, которая также считалась одним из главных наших противников. Отдел занимался также отслеживанием действий английской и американской резидентур. Разрабатывали контрразведчики и наших неактивных противников — главным образом, действия спецслужб нейтральных стран на нашей территории. Очень важно отметить, что в составе контрразведывательного отдела было специальное подразделение, которое занималось охраной дипломатического корпуса.

В организации разведывательной работы за границей опять-таки ведущее направление было немецкое. Второе — связано с Францией, Италией, странами, оккупированными немцами. Третье — нацелено на США. Оно также включало в себя научно-техническую разведку. Четвертое направление касалось Японии, Маньчжурии, Кореи и Китая. Специальным направлением считались Синцдзян, Монголия и другие территории на Дальнем Востоке. Агентурная разведка велась и в государствах Ближнего Востока.

Наряду с этими обстоятельствами следует отметить, что Контрразведывательное управление и Управление военной контрразведки, а также подразделение, отвечающее за обеспечение безопасности на транспорте имели самостоятельные выходы за границу через соответствующую агентуру. Большую разведывательную работу проводило Главное Управление пограничных войск (ГУПВ) НКВД, которое имело свои собственные разведывательные отделы и в соответствии с положением о нем также отвечало за разведку театра военных действий в прифронтовой полосе.

Это смешение функций очень отчетливо проявило себя в том, что информация, поступавшая по различным источникам, нуждалась в правильной координации деятельности основных оперативных разведывательных подразделений. Зачастую это не удавалось осуществить. Скажем, Управление пограничных войск в 1941 году вообще не входило в структуру органов госбезопасности. Это удлиняло сроки ознакомления с материалами разведки погранвойск руководства органов безопасности.

Контрразведывательную и разведывательную работу курировал заместитель наркома госбезопасности Б. Кобулов. К нему стекалась вся оперативная информация.

Весь объем информации спецслужб позволял сделать два однозначных вывода: во-первых, не было никаких иллюзий, что главным противником является Германия, и, во-вторых, что источник войны находится в пределах Европейского театра военных действий.

Работа Секретно-политического управления (СПУ) заключалась в том, чтобы парализовать на случай войны остатки антисоветских политических партий и организаций — основного резерва вражеских спецслужб в противоборстве с Советским государством.

Еще одно направление в работе СПУ имело первостепенное значение — не допустить вооруженных выступлений националистических организаций в поддержку противника. Главная нацеленность на оперативно-розыскные мероприятия всего аппарата госбезопасности сыграла очень большую роль в будущей войне. Никаких организованных выступлений в поддержку немцев в нашем тылу, за исключением Прибалтики и Западной Украины, за период войны не произошло. По учетам НКВД, основные лица, которые потенциально могли сотрудничать с противником, были известны.

Тем не менее масштаб содействия немцам в годы войны был все равно значительным. Во власовской армии и вспомогательных формированиях служили свыше 400 тысяч человек. После разгрома фашистской Германии у нас был создан мощный учетный аппарат. С его помощью мы хорошо знали участников формирований, оставшихся в эмиграции, а также тех, кто был захвачен в плен. После войны мы обладали всеми реальными возможностями не допустить использования этой силы в массовом порядке против Советского государства. Мы знали людей, которых могли бы завербовать для своих целей западные спецслужбы. И это обеспечило локализацию так называемых повстанческих выступлений в Прибалтике и на Западной Украине в 1944–1950 годы. Исключена была возможность перехода вооруженной борьбы на внутренние районы страны.