Валерий Марченко - Афган: разведка ВДВ в действии. Мы были первыми

Очередной выстрел орудия, дробный стук пулеметов возвестил о том, что «духи» все же оставят горушку. Проблески пламени из стволов ДШК пластали тех, кто пытался с вершины стрелять по колонне. Пыль заволокла танки. Воронин доложил по радио, что забрал к себе раненого в ногу Комкова, Бутрина и скоро выдвинется к нам. Теперь только вперед! Сергей своей бронегруппой прикроет проход через открытое пространство инженерной техники Курлюка.

Но кишлак не принимал «шурави» и разразился огнем — автоматные очереди рубанули за стенкой и прошлись по веткам деревьев. Душманы засели за каменной кладкой левее дувалов, образующих улицу. Их не было видно, они во внутреннем дворике. Прикинув расстояние по звуку стрельбы, скомандовал:

— Гранаты!

Метнули во дворик через кладку камней. Взрывы. Шелест осколков не явился помехой, мы были прикрыты от их поражения стенкой. Быстрее вперед! Сделал несколько шагов вдоль глиняной стенки, чтобы затем перескочить тропинку и осторожно выглянуть из-за дувала — упал, едва не споткнувшись о «духа», сидевшего возле дороги. Еще холодок в животе не прошел от броска через речку, а тут — картина маслом, любого сразит наповал. Облокотившись на дерево, сидел раненый в ногу душман, справа от него автомат, слева — шлепанцы. Но главное не в этом: «дух» иголкой штопал оторванный пулей кусок мышечной части ноги. Прижимая шмат собственной плоти левой рукой, он пришивал ее, как если бы штопал дырку порванных брюк. Проделывал он эту операцию увлеченно, со вкусом, словно бы нас не существовало на свете и три автомата ему не смотрели в живот. Волику, вероятно, показалось обидным невнимание противника к нам, выраженное в циничной форме — он ногой опрокинул «духа» на землю.

— Стоп, Волик, обыщи. Грезин, сектор слева, Богданов — справа. Ганюков — улица.

Огляделся по сторонам, стрельба впереди не стихала, а лезть на рожон было опасно.

— «23», меня наблюдаешь?

— Да, контролирую.

— Дальше 100 — «духи». Давай вдоль улицы три выстрела из орудия, мы проскочим, а ты на броне залетай в кишлак.

— Понял «17».

— Все в арык. Волик, отвечаешь за «духа».

— Угу.

— Я тебе «угукну»…

— Есть, товарищ старший лейтенант.

Чтобы Воронин не задел нас осколочной гранатой, мы нырнули в арык для сточных вод, запах которых я не берусь описывать. Глухие выстрелы орудий один за другим прозвучали с обрыва реки.

— Стоп, «23», прекратить огонь, подтягивай к кишлаку «каток».

— Принял.

Вернулись к перекрестку дорог, по которому пойдет колонна рейдовой группы.

— Грезин, Петров — разведка прохода, дальше не лезьте, метров через сорок — стоп и ждете меня.

Дозор, прижавшись к глиняной стенке, двинулся вглубь кишлака. Бросил взгляд на оставшихся разведчиков — немного, три человека и пленный, ставший обузой. Избавиться, что ли… Но ведь знает же что-то душманская рожа! Ладно, впихнуть в грудину штык-нож от АК успеем всегда, а сейчас он единственный источник информации. Да и «дух», прямо сказать, своеобразный — заштопывал рану иголкой. Надо же… Вернувшись к пленному, я приподнял его широченную штанину — лоскут с хорошим куском мышцы обильно кровоточил. Волик держал душмана за свободный конец раскрученной лунги.

— Наложи ему повязку, а то раньше времени отдаст концы.

— Так, может, его…

— Я сказал: замотать рану, Волик! Много болтаешь сегодня!

Едва присели к пленному, как дозор просигналил «Внимание». Прижались к земле.

— Что у вас, Грезин?

— «Духи», товарищ старший лейтенант.

— Наблюдай.

Продвинулся ближе к дозору — трое душманов лежали на пыльной дороге. Ранены? Контужены? Не знаю, оружие валялось рядом. Скользнул взглядом по дувалам, проемам в стенках — нормально.

— Оба на захват — страхую.

Грезин с Петровым, подлетев к валявшимся «духам», откинули оружие в сторону, чалмы удавкой на шею, руки за спину и подтянули их к затылку.

— Тащите к дувалу.

Крови у пленных не было видно, вероятно, взрывы гранат из орудий глушанули — скоро очухаются. А допросить не получится, нет переводчика, прикончить тоже не выход — не получим информации. Сегодня душманы применили тактику нескольких засад, систему минирования, которая вывела из строя танковый взвод, да и «духи» какие-то другие… Не такие — и все… Хотя бы вон тот — в кожаной безрукавке. Добротная обувь, подстриженная бородка… А это что? Портативная радиостанция: небольшая коробочка с кнопками крепилась у подбородка с левой стороны верхней одежды. Удобна в бою и передвижении. Выходит, и «дух»-то непростой, если имеет такую игрушку. Обязательно вытащим из них что-нибудь интересное, вот куда их девать? Людей почти не осталось… Впрочем…

— «23», прием.

— На приеме.

— На одной «коробочке» ко мне, двумя другими прикрой выход «катка» через русло, прием.

— Понял «17».

Пока перекурим. Подъедет Воронин, загрузим в машину пленных и вывезем их к Курлюку. Потом передадим в штаб рейдовой группы, где информация о противнике нужна позарез. Колонне все равно придется сделать остановку для эвакуации раненых танкистов и нашего Комкова.

— Волик, ножом в «духовских» кишках поковыряешься потом, а сейчас береги. Понял?

— Товарищ старший лейтенант, они приходят в себя, хлопают глазами.

— Вот и хорошо, в штабе «покрутят» их по информации, а у нас времени нет.

— Бинта на них жалко, товарищ старший лейтенант.

— Надейся, что нам не понадобится.

— Угу.

— Вот тебе и «угу», Воронин на подходе, пригляди за ними.

От русла реки послышался натуженный рев «бээмдэшки». Сергей в грязи и пыли, подтеках от пота выскочил из подъехавшей машины, разминая на ходу суставы. Следом Бутрин:

— Товарищ старший лейтенант, с Комковым плохо…

— Понял, Бутрин, разберемся, тащи с Воликом пленных.

Срочно нужны вертолеты, а то, чем черт не шутит, парень схватит гангрену.

— Сергей, Бутрина с пленными перебрось к танкистам — пусть охраняют до подхода колонны.

— Что с ранеными делать?

— «Вертушки» на подлете — давай туда, прикрой посадку и эвакуацию раненых. Поддержи Курлюка в кишлаке до входа в ущелье, я подожду тебя вместе с Ивашко. Только оперативней, Сергей, Семкин уже минут тридцать кроет е…м.

— Понятно, Валерий Григорьевич, я уже убыл.

— И вот еще что, Сергей, спасибо, что вытащил из виноградника, я думал — конец…

— Ну, что, вы, Григорич, все нормально.

— Спасибо, Сергей! До сих пор трясет, — я крепко сжал руку здоровому и скромному парню.

— Как там танкисты?

— Ничего… Командира постучал головой по броне — пришел в себя, ребят подтянул, обработали высотку… Ни медикаментов у них, ни сухпайков — бросили людей, и все…

Воронин, ссутулившись, присел у дувала.

— Тяжелые есть?