Валерий Марченко - Афган: разведка ВДВ в действии. Мы были первыми

— Похоже, что так, — задумался Александр.

— Покажи свои «огоньки», время их появления, характер сигналов. Какие у тебя соображения? — устраиваюсь за столом командира.

— Черт их поймет, Валер, стройной системы нет ни по времени, ни по характеру. В горах фиксирую отблески света, прямого огня не видно, он скрыт рельефом. Ночью в прицел хорошо наблюдается зарево открытого пламени: колеблется. Через 10–15 минут исчезает. За ночь зажигают два-три раза. Кому они предназначены? Черт его знает!

— Постой, — вскочил я, — а может в звездную ночь преобразователь прицела дает фон, похожий на источник огня?

— Да нет. В ясную ночь видно невооруженным взглядом, — отмахнулся Александр, но обзор кишлачной зоны ограничен Черной горой. Что там, не знаю, но сигналы, похоже, адресуются в то направление.

— Черная гора, «черная леди»… Что же делать с тобой? — в голове появились кое-какие мыслишки, которые формировались в решение, но тревожно на душе, беспокойно. Подошел к карте и молча смотрел на подходы к горе.

— Чой ми хури? — вернул на землю Александр. (Чай пить будешь?)

— Хуб, — я посмотрел на часы. (Хорошо).

— Мажмунов, — крикнул хозяин за полог палатки. Топот кирзовых сапог и влетел измазанный сажей Момоджон. — Передай повару, пусть принесет что-нибудь покушать и чай с сахаром.

— Понял я вас, товарищ старший лейтенант.

— Не «понял я вас», а «есть, товарищ старший лейтенант», — гаркнул взводный.

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — вытаращив черные глаза, бухнул Мажмунов.

— Уйди от меня, ради Аллаха, — безнадежно отмахнулся Александр.

— Пей чай, Валер, пойду своих подниму — пора к ночи готовиться.

— Хорошо, я погреюсь немного.

Тепло печки разлилось по телу вместе с настоящим чаем, крепким, ароматным. «У «духов» берет, не иначе», — подумалось мне.

В тылу противника разведчик должен думать только о том, как лучше выполнить приказ командира группы, чтобы сработать на успех операции. Все действия разведчиков подчинены грамотным, хладнокровным и взвешенным решениям. Никакие другие мысли не должны отвлекать их от боевой задачи, эмоции, лирика души приведут к провалу группы. Психику молодого человека легко разбалансирует письмо из дома, от девушки, неважное настроение, самочувствие. В эти минуты важно поддержать человека душевным участием, вниманием, глядишь, и проходит хандра: улыбается — цели, задачи командира достигнуты.

На последнем рубеже боевого охранения, отделявшем нас от противника, в сознание каждого разведчика я вбиваю мысль — здесь мы переходим черту, за которой только озверевший и жестокий враг. Требую до предела собрать волю, разум, сознание, забыть обо всем, что мешает задаче — на кону наши жизни, ребята. Уточняю действия дозорных при встрече с противником, последние наставления группе захвата, прикрытия тыла в обеспечении выхода из боя. Довожу порядок отрыва и ухода на базу в случае огневого контакта с противником. Проверяю связь и с внутренним пожеланием всем нам: «С богом!» — даю команду на выдвижение. Как-то само собой сложился своеобразный ритуал выхода в тыл противника — важный элемент психологической подготовки.

— Перекусил?

— Что, Саш?

— Перекусил, спрашиваю?

— В порядке, спасибо.

— Мои минут через пятнадцать будут на постах. Местных в округе не видно, похоже, спрятались от стужи. Мороз, Валера, усиливается и ветер тоже — тебе на руку, спокойненько перемахнешь долину. Увидишь овраг — иди по нему, хотя, черт его знает, могут мины поставить. В случае чего, человек пять на лыжах у меня будут в готовности встретить тебя. Кажется, все. Ну, ни пуха, — хлопнул меня Александр.

— К черту, Сань, пока.

Разведчики разобрали лыжи, смонтировали крепления к своим «кирзачам».

— Так, попрыгали. Не гремит? Сафаров, проверь.

Заместитель прошелся вдоль группы, кому-то ткнул в бочину, поправил:

— В порядке, товарищ лейтенант.

— Ну что ж, с богом — вперед!

Мухаметзянов — старший дозора, с Ксендиковым первыми двинулись за боевое охранение — они уже в боевой задаче.

— Прокопенко, не теряй дозор, сигналы. Понял?

— Так точно, товарищ лейтенант.

Скрытое выдвижение к Черной горе, если честно, захватывает дух — там еще не ступала нога советского солдата. Волнение большое, никуда не денешься, иногда, кажется — сердце переворачивается. Чем дальше втягиваемся в «духовские» места, тем сильнее переживаю за живучесть группы. Взгляд по сторонам, пытаюсь оценить расстояние возможного обнаружения группы. Головной дозор почти не виден — нормально, разведчики Игоря Нищенко, прикрывшие тыл, — неясные тени, скрытые мглой и легким снежком. Полученные накануне маскхалаты словно размыли группу на белом фоне покрова — тоже сойдет. По компасу сверил направление — в порядке, все глубже и глубже втягиваемся в душманское логово.

За Черной горой, прилепившись к горному хребту, рассыпалась кишлачная зона. С линии боевого охранения я много раз изучал долину в хорошую погоду — довольно открытая местность, просматривается до самых хребтов, образующих узкий проход. Но что за горой — можно только догадываться. Прислушался к себе, стараясь понять, готов ли я сунуться туда, где противник везде, а группе никто не способен помочь. Острые вопросы возникали и раньше, даже вчера, когда готовился в поиск к Черной горе. Вроде и ответы были — справимся, надо идти, но сейчас, признаться, уверенности меньше. Что-то где-то играет, причем ощутимо. «Ладно, не дергайся», — приказываю себе, хоть и мосты не сжигали, теперь только вперед.

Погода меняется часто — снег прекратился, минут через десять, вероятно, начнется опять, возможна оттепель, к утру — мороз. Снежные заряды, идущие плотной стеной, намели сугробы, которые можно преодолеть только на лыжах. Как прогнозировать афганскую погоду? — понять невозможно, но сегодня погода наша. Вот бы перемахнуть через долину и скрыться среди скал и камней, но внезапная встреча с противником возможна всегда. Усталость, обыденность, похожие действия притупляют бдительность, а выход в тыл противнику — важный момент. В народе не зря говорят — беда приходит неожиданно, бородатые парни появляются быстро, наносят удар и уходят. Подразделения наших войск несут потери, потому что не учитывают фактор внезапной атаки врага — смерть в горах поджидает всех, кто хоть на секунду теряет контроль над обстановкой.

Маршрут я выбрал по склону оврага — в таком положении наши головы выше общего плато долины и мы незаметней на открытой площадке, можем следить за противником на дальних подступах к группе. Если внезапная встреча все же с ним состоится, овражек послужит укрытием. В разведке мы не допускаем встречи с врагом, если она не запланирована заданием. Но сейчас нам нужен связник — «язык», который бы дал информацию о характере действий противника в зоне ответственности соединения. Цель операции совершенна конкретна: командованию дивизии требуются данные обстановки в 10 километрах северо-восточней Кабула. Населенный пункт Тарахейль на важном направлении, горы соединяют его с кишлачной зоной Дехсабзи-Хаз. В районе столицы много наших и правительственных войск, но кишлак Тарахейль настолько «духовский», что терять внимание — смерти подобно.