Виктор Бронштейн - Маятник бизнеса: между орденом и тюрьмой

Зато сегодня у меня появилась реальная возможность хоть немного поработать на имидж симпатичного и на редкость остроумного нечиновного чиновника. Кстати, если бы я вновь пошёл на последние выборы, то мы встретились бы с ним, скорей всего, по разные стороны баррикад общего округа и могли стать врагами, как это нередко бывает. Но «местечковая политика», без настоящей политики, не для меня. Оно и к лучшему. Он стал депутатом, не внакладе и я.

Все эти соображения текли параллельно где-то в изгибах сознания, когда я искренне благодарил бывшего председателя за оказание конкретной помощи иркутской культуре, отметив, что это особенно важно в русле политики президента, объявившего 2014 год Годом культуры в России.

В зале, где шло заседание, было холодновато, и я решил связать и культуру и температуру в тёплом, как русская печь, стихотворении опять же Николая Зиновьева:

Тема тепла была кстати ещё и потому, что до выхода на сцену я шутливо предложил в записке пиджак явно зябнувшей своей очень непростой соседке по бизнесу, обаятельной покупательнице «приграничного» бизнес-объекта.

Никто из выступающих, кроме меня, ни разу не вспомнил про предшествующего председателя думы, хотя возглавлял он её без малого восемь лет. Ни один букет не ушёл в его адрес… Это, к слову сказать, тоже вопрос нашей российской культуры.

Действующему председателю я пожелал, чтобы он так же, как и предшественник, систематически приходил на выставки, встречался с писателями, помогал художникам и всем, кто служит возрождению культуры родного города.

Интрига по картинам всё ещё сохранялась, и только стихотворение я уже подарил в безраздельную собственность всем слушателям.

После стихотворения я слегка ошарашил присутствующих заявлением, что эти две картины из моего музейно-галерейного фонда, а значит — бесценны, и подарить их я никак не могу, но не уносить же картины назад. Правда, бывают выставки и одной картины, а у нас представлены аж две, да ещё с главными иркутскими храмами.

Многие от меня ждут подарков в виде картины или скульптуры. Даже специально приглашают на мероприятия, но дешёвые поделки у меня отсутствуют, а хорошие картины — и слишком дорогие, и слишком дороги мне. Тем более что площадь моей галереи возрастает аж до тысячи метров, и она преобразуется в музей современной живописи. Без этих картин музею будет сиротливо. Поэтому в Год культуры, «приуроченный» к году двадцатилетия нашей городской думы, я решил начать новую традицию. Поскольку мало кто из присутствующих посещает выставки, то я беру на себя обязанность в наиболее значимых приёмных города вывешивать картины из своего огромного фонда и систематически, примерно раз в месяц, производить замену картин. Таким образом, не трудно посчитать, что лет за сто каждый осчастливленный мной обладатель приёмной и его гости познакомятся со всей моей коллекцией, превышающей тысячу полотен.

Ради этого, как говорил Маяковский, «стоило жить и работать стоило!»

Как исключение, картина может быть и подарена, если обладатель приёмной пойдёт на интересное для нас повышение.

Итак, одна из картин сегодня занимает достойное место у председателя городской думы, а вторая — у его предшественника, а ныне председателя комитета Законодательного собрания Иркутской области.

Громкие аплодисменты проснувшейся от живого слова публики явились наградой!

Но не успели они стихнуть, как с резвостью, не очень ожидаемой при его комплекции, бывший председатель соскочил с места, попросил микрофон и, балагуря под улыбки зала, сказал, что картина по оглашённым условиям должна стать прямо сейчас его собственностью, так как он совсем недавно ушёл из городской думы в областное Законодательное собрание. А Законодательное собрание всё-таки областной орган и явно выше городских организаций… Я чуть не опешил от его убыточного для меня остроумия и, ничего не говоря, под смех зала поднял его руку как победителя на ринге.

Когда зал успокоился, я, чувствуя, что ещё момент — и моя галерея безвозвратно потеряет замечательное произведение, всё же объявил, что сертификат на абонементное обслуживание завтра пришлю, иначе придётся ему сто лет смотреть только на одну картину. А это неправильно.

В ответ претендент на собственность огорчённо сказал: «Значит, вы не считаете мой переход повышением».

При этих словах зал вновь весьма оживился. Многие знали, что так оно и есть. Пост председателя городской думы равен, по меньшей мере, должности заместителя председателя Законодательного собрания, но никак не председателя комитета.

В пылу вроде бы шутливого диалога вырвалась боль, которую принародно выразить мог человек, не лишённый ещё детской искренности, и эта боль от слегка пошатнувшейся карьеры была неожиданно выставлена на обозрение рядом с картинами. Что сказано, то сказано, назад не вернёшь.

Моё выступление и наше препирательство относительно дарения картины вывело людей из оцепенения, развеселило, и многие говорили мне спасибо во время лёгкого фуршета. Особенно приятно было то, что я достучался до спрятанных под жутким грузом масштабнейшего бизнеса простых человеческих чувств своей соседки, с которой намечена крупнейшая для меня сделка. В пылу любезности я познакомил её с единственным в Иркутске академиком и народным художником — Виталием Георгиевичем Смагиным.

Выяснилось, что они знакомились лет пятнадцать назад, и не просто знакомились, а он писал портрет её юной в ту пору дочери, которая теперь, в тридцать лет, превратилась во взрослую, цветущую леди и мать двоих детей. Но жаль, что портрет уже кем-то приобретён. А кем, пожалуй, и не вспомнить. Но всё же остался предварительный карандашный рисунок. Интересно было бы найти старый портрет юной леди и выкупить для «презента» или хотя бы оформить и подарить рисунок. Если одним весьма состоятельным ценителем искусства станет больше, а «приграничным» противником меньше, то это уже отличный результат празднования двадцатилетия думы города Иркутска в новом статусе почётного гражданина.

Как и во всяком деле, увы, удача не была моей неразлучной спутницей. Нередко она, ветреная и своенравная, сбегала от меня к кому-то другому, и, что уже никуда не годится, иногда изменяла мне, одаривая страданиями и бессонными ночами. Но, главное, что, где-то нагулявшись, она всегда возвращалась ко мне и как ни в чём не бывало распахивала свои непостоянные объятия.