Азарий Плисецкий - Жизнь в балете. Семейные хроники Плисецких и Мессереров

Деда не стало, когда мне было всего пять лет, однако я прекрасно его запомнил, особенно бородку и трость, которой он изящно помахивал во время прогулок. Он всегда крепко держал меня за руку, поскольку я так и норовил убежать. Мне это страшно не нравилось, и я всячески старался высвободить свою ладошку.

Несмотря на любовь к Ветхому Завету, многочисленным детям Михаила Борисовича Мессерера передалась по наследству не религиозность, а интерес к искусству.

Первым артистическую стезю выбрал старший сын, Азарий, родившийся в 1897 году. Окончив гимназию, он держал вступительные экзамены в студию Евгения Багратионовича Вахтангова, так называемую Мансуровскую студию. Азарий читал басню «Ворона и Лисица» с армянским акцентом. Это было настолько смешно и неожиданно, что педагоги и старшие студийцы плакали от хохота. Более того, члены приемной комиссии приняли всерьез армянский акцент, но, несмотря на это, допустили юношу до второго тура.

Второй тур проводил сам Вахтангов. Когда очередь дошла до Азария, Евгению Багратионовичу шепнули:

— Этот молодой человек, бесспорно, одарен, очень артистичен, но говорит с армянским акцентом. Боюсь, не сможем выправить.

И тут Азарий снова удивил экзаменаторов, на этот раз чистейшей московской речью и прекрасной дикцией, прочитав монолог из «Мертвых душ»: «Эх, тройка…» Разумеется, в студию он был принят единогласным решением. Так Азарий Мессерер стал одним из любимых учеников великого Евгения Вахтангова, который некоторое время спустя подарил ему свой портрет с такой надписью:

«Талантливому Азаричу, занятному ученику, с надеждой и верой, что он ищет настоящее».

Вместе с фотографией Евгений Багратионович подарил ученику маленький изящный чубук. Этими вещами Азарий, превратившийся к тому времени из Мессерера в Азарина, очень дорожил. И портрет, и трубка всегда висели на стене в его комнате на самом видном месте.

Когда летом 1919 года Мансуровская студия распалась, Азарий Азарин с небольшой группой учеников во главе с Вахтанговым перешел во Вторую студию Московского Художественного театра. А уже в сентябре впервые сыграл на прославленной сцене МХАТа. Несколько ролей ему удалось подготовить под руководством самого Станиславского, среди них — Кот из «Синей птицы», Бобчинский из «Ревизора» и Загорецкий из «Горя от ума».

И все-таки самые плодотворные годы подарил Азарину Московский Художественный театр Второй, куда он был приглашен в 1925 году Михаилом Чеховым. Чехов в то время планировал ставить «Дон Кихота», в котором главную роль отвел для себя, а в образе Санчо Пансы видел только Азарина.

Сегодня остается лишь сожалеть, что задуманный Чеховым спектакль так и не был осуществлен — видимо, из-за его отъезда за границу. Но остались свидетельства искреннего, доброго и нежного отношения Михаила Александровича к «милому, родному, неожиданному Азаричу». В семье до сих пор бережно хранится портрет Чехова с надписью:

«Есть мудрость книжная — есть мудрость от таланта — вот за эту мудрость я тебя люблю, мой Азарич, и благодарю! Твой М. Чехов».

Когда в 1936 году МХАТ Второй был закрыт, Азарий Азарин вступил в труппу Малого театра, где практически сразу получил роль Аркашки Счастливцева в «Лесе» по Островскому. Гурмыжскую репетировали Александра Яблочкина и Вера Пашенная, Улиту — Евдокия Турчанинова, а Несчастливцева должен был играть сам Пров Садовский. Словом, исполнительский состав спектакля был блестящим. Премьера состоялась 17 января 1937 года, и Азарин в роли Счастливцева выдержал своего рода экзамен перед стариками Малого театра.

В том же 1937 году Азарин успешно прошел фотопробы на роль Ленина в фильме «Ленин в Октябре» в постановке Михаила Ромма. Если бы не ранняя смерть, вполне возможно, что первым воплотил бы в кино образ вождя мирового пролетариата не Борис Щукин, а Азарий Азарин. Однако история не терпит предположений, и все случилось так, как случилось.

В ночь с 29-го на 30 сентября, вскоре после того, как все легли спать, Азарину стало плохо. Он успел зажечь настольную лампу рядом со своей постелью, разбудил жену. Его душили спазмы. Сердечные капли из домашней аптечки не помогали. Вызвали неотложку. Приехал врач, сделал укол, но было уже поздно. Сердце моего дяди перестало биться. Ему было всего сорок лет.

В 1972 году в издательстве «Искусство» вышла книга, которая называлась «Азарий Михайлович Азарин». Одним из инициаторов написания этой книги стала сестра Азария, моя тетя, Элишева Михайловна Мессерер, тоже актриса. Названная в честь матери Иоанна Крестителя, она, как я уже говорил, впоследствии сменила имя и превратилась в Елизавету, но для членов большой семьи Мессереров всегда оставалась просто Элей.

Так же как и старший брат, Эля окончила студию Вахтангова и всю жизнь служила в Театре имени Ермоловой. Выходила на сцену в спектаклях «Волки и овцы», «Ваграмова ночь», «Любовь Яровая»… Любимой ролью Эли стала жена ученого Полежаева в пьесе «Беспокойная старость», посвященной Тимирязеву. Несмотря на то что она была очень хорошей острохарактерной актрисой, яркой карьеры в ее жизни не случилось.

Именно благодаря Эле я пересмотрел, кажется, все спектакли в Театре имени Ермоловой. Отлично помню Всеволода Якута в роли Пушкина в одноименной постановке. Одну из сестер Натальи Николаевны Гончаровой, Екатерину Николаевну (Коко), играла красавица Вероника Витольдовна Полонская. Эля очень дружила с Полонской, называла ее Норка. Вероника Витольдовна на тот момент была замужем за актером Дмитрием Фивейским, чей сын Федор, окончивший хореографическое училище, серьезно увлекся скульптурой и в 1957 году создал прославившее его изваяние «Сильнее смерти».

В начале 1960-х годов Эля попала под сокращение и была уволена из театра. Моя сестра Майя в своих воспоминаниях утверждает, что причиной увольнения послужило нежелание Элишевы по просьбе сотрудников КГБ писать доносы на партнеров по сцене. Я думаю, эта версия — не больше чем фантазия. Чем актриса второстепенных ролей могла помочь органам государственной безопасности?

Но, как бы то ни было, профессии Эля лишилась, из-за чего страшно страдала. Вне театра она не представляла жизни. И вскоре умерла от рака.

Еще трое членов семьи Мессерер связали свою жизнь с актерским искусством: Асаф и Суламифь стали замечательными балетными танцовщиками, а моя мама, Рахиль, взявшая творческий псевдоним Ра, окончила ВГИК и была актрисой кино.

Итак, пятеро детей Михаила Борисовича Мессерера выбрали для себя артистический путь. Когда фамилия была уже на слуху, в 1936 году Совет Клуба мастеров искусств организовал в здании МХАТа Второго на площади Свердлова (ныне Театральной) творческий вечер семьи. На пригласительных билетах значилось: